Наши представления о масленице на удивление схематичны. Если выискать информацию о ней в вебе, то мы наверное найдём такие наименования дней масленицы: Встреча, Заигрыш, Сладкоежка, Разгул, Тёщин вечерок, Золовкины посиделки, Проводы. Но, это всего только пересказ сведений из словаря Даля, ну и то упрощённый и мало изменённый. У остальных создателей встречаются другие варианты заглавий. Выходит, эти наименования не так традиционны, как можно было бы мыслить. Но, может быть, мы не полностью правильно представляем для себя и остальные традиции, связанные с масленицей? Кандидат философских наук Андрей Бесков разоблачает некие устойчивые стереотипы.
Любой год на масленицу наши СМИ разражаются однотипными статьями и видеосюжетами, повествующими нам о старых славянских корнях этого праздничка. Утверждается, что сиим праздничком античные славяне провожали зиму.
Правда, если вчитаться в научную литературу, то окажется, что единства воззрений по поводу масленицы нет. Кто-то считает, что этот праздничек есть проводы зимы, либо даже некоторой богини зимы, упоминания о которой в исторических источниках до нас не дошли. Кто-то связывает масленицу с празднеством в честь бога Волоса, кто-то с почитанием Ярилы, кто-то – с почитанием богини Лады (существование которой отвергается современными исследователями). Неувязка в том, что все эти догадки совсем умозрительны и не имеют опоры на исторические источники, которые почему-либо не докладывают нам о таком языческом праздничке у славян.
Адмиралтейская площадь во время масленицы, 1850-1862, И.И.Шарлемань (набросок), Жакотте Ж. Л. и Обрэн (гравюра)
Но откуда же тогда нам о нём понятно? Ответ прост – из записей этнографов и фольклористов XIX–XX вв. И здесь как бы всё просто и разумеется – как указывает собранный ими материал, масленица была обширно распространённым в Рф (и не достаточно известным в Белоруссии и на Украине) праздничком. А так как церковь очевидно не причастна к его установлению, то остаётся мыслить, что это языческий праздничек, чудом дошедший до наших дней. Разумно? Как бы да. Во всяком случае, это мировоззрение никто всерьёз не оспаривал. А если праздничек языческий, то просто узреть в масленичном чучеле какую-то позабытую богиню.
Но стоп! Можем ли мы быть убеждены в том, что это старый обычай? Если не полагаться на современные СМИ и почитать этнографическую литературу без помощи других, то мы не без удивления найдем, что, во-1-х, чучело совсем не непременно было дамским – встречается таковой термин, как «соломенный мужчина»; во-2-х, чучело могли не спаливать, а просто рвать на части, топить в реке, закапывать в снег либо в землю либо просто выбрасывать (а, скажем, в Томске в XIX в. фигуру Масленицы лепили из снега и скатывали её в санях с горы); в-3-х, в почти всех регионах не изготавливали схожее чучело, или обходясь совершенно без чего-то подобного, или изготавливая что-то другое. К примеру, в неких районах Нижегородской области зафиксирован обычай в конце масленой недельки водить «кобылу» либо «жеребца». Для этого несколько парней брали лестницу, клали её для себя на плечи, приделывали голову из глины, травы либо тряпок, хвост из мочала, накрывали всю эту систему покрывалами и так прогуливались по деревне. Позже «жеребца» разламывали.
Показательно, что узнаваемый фольклорист И. Снегирёв, описывая в своём труде (1838 г.) российские празднички, в разделе посвящённом масленице совершенно не упомянул о обычае спаливать соломенное чучело. Он только пишет, что в Нерехте (Костромская обл.) вечерком в воскресенье жгли снопы травы. Памятуя в данной связи о соломенных чучелах, которые сжигались либо кидались в воду, создатель приводит такие примеры из обычаев германских славян либо поляков, но не российских. Некие остальные создатели XIX в. также приводили примеры сжигания чучела германцами, существование подобного обычая в Рф было им незнакомо. Современный историк М. И. Васильев, перепроверив данные по Новгородскому региону, пришёл к выводу, что там такового обычая также не было. Примечателен и иной вывод учёного – часто этнографы заблаговременно представляют для себя те результаты, что желают отыскать и подгоняют ответы собственных информантов под шаблонные представления о масленице.
В. Суриков. Взятие снежного города, 1891
Но хотя мы лицезреем, что сожжение чучела не было обязательным атрибутом праздничка, без забав с огнём обычно не обходилось. Почаще всего – и это вправду делалось везде на местности Рф – в крайний денек масленицы просто разводились костры. Да и здесь наблюдалось огромное обилие: костры могли жечь просто за околицей деревни, или на перекрёстке дорог, или просто на дороге, костры могли жечь в центре села либо кое-где на близкорасположенной возвышенности, костры были бы передвижными, когда их разводили прямо в санях, или в санях могли возить бочку, в какой горели дрова, или могли привязывать к саням ворох пылающей травы и волочь её по селу. Костры были бы разной формы и величины, другой раз топливом обкладывали дерево либо большенный кустик и сжигали всё вкупе. Пожалуй, лишь только это, вроде бы мы произнесли сейчас, файер-шоу, да повсеместное обжорство и веселье и можно признать воистину всепригодными признаками масленицы. Остальные известные элементы этого праздничка были всераспространены хотя и обширно, но всё же не везде.
Броско, что фольклористам практически не понятно каких-либо чисто масленичных песен, что также плохо вяжется с воззрением о старом ритуальном нраве праздничка.
Возможно, гиперболизировано и значение традиции обязательно угощаться на масленицу блинами. Да, блины были распространённым блюдом, но не всюду. Кое-где пекли пироги разной формы и с разной внутренностью, кое-где пекли хворост, но совершенно на масленицу ели всё, что было запасено на этот вариант. Основным было как надо наесться перед долгим и серьезным постом. Не будем забывать и о том, что эта неделька именуется сырной либо масленой, но не блинной.
П. Грузинский. Масленица, 1889
Почему же наши представления о масленице на данный момент так схематичны, если не сказать просты? Чучело да блины… Что осознать в чём здесь дело, нужно мало поведать о новой истории этого праздничка.
В русское время его разгульный нрав плохо вязался с культурными эталонами новейшей эры.
По мере роста уровня образованности населения, внедрения в народную жизнь новейших культурных практик, перетекания населения из деревни в городка старенькые обычаи закономерно уходили из народного быта.
Б. Кустодиев. Кулачный бой на Москва-реке, 1897
Вполне уйти из нашей жизни масленице помешала… всё та же русская власть! В 60–70-е годы в рамках мер по атеистическому воспитанию в народный быт внедрялись безрелигиозные празднички. В рамках данной деятельности родилась мысль проведения праздничка «Проводы российской зимы», за базу которого и были взяты некие элементы российской масленицы. Разрабатывались сценарии проведения этого праздничка, они брались на вооружение работниками домов культуры, и вот равномерно соломенные чучела стали пылать в честь прихода весны даже там, где ранее о таком обряде никогда и не слышали. Фактически говоря, сейчас мы отмечаем этот же самый праздничек, лишь сейчас уже под новеньким/старенькым заглавием – масленица.
Мировоззрение о языческой подоплёке масленицы – это наследство учёных XIX в. Почти все из их имели склонность любые явления народной жизни возводить к старой мифологии (это соответствовало передовым на тот момент научным теориям).
Тем не наименее, привычка созидать в народных обычаях отголоски «преданий старины глубочайшей» укоренилась в науке не только лишь XIX в., да и XX в. К примеру, если мы заглянем в книжку В. К. Соколовой «Весенне-летние календарные ритуалы российских, украинцев и белорусов» (М.: Наука, 1979), которая нередко цитируется иными учёными, то мы увидим, что она в первых же строчках раздела о масленице пишет о ней как о проводах зимы – богини мрака и погибели. Схожий взор на масленицу никак не обосновывается, а напротив, выступает в качестве теоремы. Не умопомрачительно, что при таком подходе самым принципиальным элементом масленицы создателю кажется конкретно соломенное чучело, типо замещающее древнее божество.
Но созидать в масленице языческий праздничек мешают две весомые предпосылки:
1) В исторических источниках отсутствуют всякие упоминания о таком языческом праздничке;
2) Церковь не проявляла в связи с масленицей никакого беспокойства.
Возникает вопросец – а существовал ли таковой праздничек в российском средневековье, не говоря уж о временах дохристианской Руси? Похоже, что нет. Типично, что в научных трудах этот вопросец обычно обходится вниманием. Древность праздничка не обосновывается, а постулируется, и дальше создатели сходу же концентрируются на материалах XIX–XX вв.
Быстрее всего, масленица возникла у российских под воздействием западного карнавала. Понятно, что ещё при царе Алексее Михайловиче (цар. 1645-1676) при дворе возникают театры и зарубежные комедианты. При его отпрыску – Петре I, курс на внедрения западных новшеств в российскую жизнь был продолжен. Отразилось это и на масленичных гуляниях, которые в Петербурге волею первого российского правителя стали преобразовываться в маскарады.
К. Маковский. Народное гуляние во время Масленицы на Адмиралтейской площади в Петербурге, 1869
В 1722 г. по случаю окончания Северной войны маскарад и катания на санях были проведены и в Москве. На масленой недельке Москва увидела неслыханную процессию из различных морских судов, водружённых на сани, запряжённые кроме лошадок и иными звериными, к примеру, свиньями либо медведями. Закончилось это потрясающее празднество через некоторое количество дней, в воскресенье, пиршеством и фейерверком.
Почему это принципиально? Да поэтому, что позже этнографы, описывая масленицу на российском севере и в Сибири, не раз упоминали нечто очень схожее – а именно, как на масленичной недельке возят или истинные суда (где лодку, а где и целый корабль), или некие конструкции, которые именуются кораблями. То же самое было и во Владимире в первой пол. XIX в. Умопомрачительно, но даже зная о этих аналогиях, та же Соколова не дискуссировала возможность выведения масленицы из карнавала, предпочитая узреть в лодке отражение старой погребальной ладьи! А меж тем, мысли о тесноватом родстве масленицы и карнавала высказывались ещё в XIX в., но они оказались наименее нужными в научной литературе, чем мировоззрение о языческом нраве праздничка.
Итак, нет никаких обстоятельств считать масленичные торжества старым языческим праздничком. Это мировоззрение основывается только на допущениях и догадках, но не на фактах. Факты же разрешают узреть в масленице собственного рода «каникулы» перед долгим постом и последующим за ним длинноватым и напряжённым сезоном сельскохозяйственных работ. Равномерно масленичная неделька зарастала карнавальными элементами, проникающими в деревню из городской культуры. Вот почему не стоит созидать в масленице что-то антихристианское, бесовское. Тем наиболее на данный момент, когда она является всего только новеньким изданием русского праздничка «проводы российской зимы».