ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ БЕДА И ПОБЕДА — bumgames

Время летит стремительно, и опосля Чернобыльской катастрофы прошло уже 35 лет. Можно и необходимо подсчитать весь колоссальный вред, принесённый людям, природе и экономике русского (сегодня постсоветского) места, сначала — трём славянским республикам. Поразмышлять о глобальных системных и определенных человечьих ошибках, приведших к катастрофы. Справедливо покритиковать столичное и киевское партийно-государственное управление, поведение которого в конце апреля-начале мая 1986 года часто было неразумным, неверным и катастрофически неверным.

Другое дело, что почти все из качеств могут быть оценены и проанализированы только с позиции послезнания, а в момент самой катастрофы, беспримерной и доныне непредставимой, эти нюансы были закутаны плотным туманом… либо смертоносным дымом из рванувшего реактора.

Но ограничиться лишь этими мемуарами, рассуждениями и осуждениями — это как за дискуссиями о русских дипломатичных, политических и военных просчётах кануна и начала Величавой Российскей забывать либо сводить практически к нулю Победу в Величавой Российскей. Просчёты и жуткие своими последствиями ошибки были, да и величавый подвиг нашего народа тоже был. Так же и с Чернобылем — были приведшие к нему ошибки и промахи, природа которых до сих совершенно точно не установлена и является предметом обсуждений, но был и величавый подвиг ликвидаторов, в буквальном смысле слова спасших от радиоактивной чумы свою страну и весь мир, Европу уж буквально.

Первыми в бой вступили пожарные. Караул военно-пожарной части № 2 ЧАЭС, охранявший саму ЧАЭС, вёл за собой 24-летний лейтенант Владимир Правик. Караул части №6, расположенной в Припяти, вызвали на станцию из городка по тревоге, его командиром был 23-летний лейтенант Виктор Кибенок. Нрав ликвидируемого возгорания и степень сопутствующей радиационной угрозы сначала толком понятны не были, угроза быстрее чувствовалась, чем осознавалась мозгом. На YouTube один из роликов с телефонными переговорами меж ЧАЭС и пожарными диспетчерами, обнародованными относительно не так давно, назван «Самый ужасный телефонный разговор XX века». Это трудно именовать мощным преувеличением, и слушать жадный тревожный обмен информацией о пожаре и выезде бригад на его тушение откровенно страшно — до мороза по коже. Нам страшно, а у разговаривавших тревога была, если так можно выразиться, дежурной, как от чего-то противного, но понятного, уже встречавшегося и преодолеваемого.

Пожарные — 1-ые ликвидаторы Чернобыльской трагедии. Они все погибли через две, три недельки опосля взрыва

Меняет ли это недопонимание хоть что-то? Разве пожарные не выполнили бы долг и присягу, знай свою последующую судьбу? Тупо даже ставить данный вопросец. Ах так о тех минутках, абсолютно повлиявших на жизни миллионов людей, вспоминал потом майор Леонид Телятников, возглавлявший военно-пожарную часть №2 ЧАЭС: «Когда трагедия случилась, невзирая на какие-то трения в карауле, невзирая ни на что, весь караул пошёл за Правиком, пошёл без оглядки… Там битум горел. Машинный зал — сгораемое покрытие, и основная стоимость, если на рубли перевести, — это машинный зал. Все ощущали напряжение, ощущали ответственность. Лишь назову, сходу подбегает: “Сообразил”. И даже не слушал до конца, поэтому что осознавал, что нужно созодать. Ожидал лишь команды. И ни один не дрогнул. Ощущали опасность, но все сообразили: необходимо. Лишь произнес — нужно стремительно поменять. Бегом. Как до трагедии бывало? “Чего же я иду да почему?” А тут — ни слова, ни полслова, и практически все производилось бегом. Это, фактически, самое основное было. По другому пожар тушился бы чрезвычайно длительно и последствия были бы существенно большенными».

Через несколько часов пожарных, тушивших пожар, и служащих станции, локализовавших последствия трагедии, начали развозить в поликлиники 2-ух столиц, украинской, а потом и русской. Никогда не забуду прочитанный ещё в детстве рассказ Максима Драча, отпрыска поэта Ивана Драча. Юный медработник, дежуривший тогда в одной из киевских больниц, так описывал воспоминания от встречи пострадавших: «Мы их не очень расспрашивали, было не до того. Они все сетовали на мигрени, слабость. Была таковая боль в голове, что практически стоит здоровый двухметровый юноша, бьётся головой о стенку прохладную, гласит: “Так мне легче, так меньше болит голова”».

Последующие мучения этих геройских мужчин от острой лучевой заболевания и совсем не подлежат описанию. Первыми из пожарных, через две-три недельки опосля трагедии, ушли в Королевство Божие командиры пожарных караулов, Кибенок и Правик. С ними — сержант Николай Ващук, старший сержант Василий Игнатенко, старший сержант Николай Титенок, сержант Владимир Тищура. Их имена надолго выбиты золотыми знаками в истории нашего Отечества.

Ночкой с 22 на 23 мая пожарным ещё раз пришлось серьёзно вступить в бой с огнём. Начался мощный пожар в покоробленных помещениях четвёртого гоэнергоблока. Огнь охватил кабели высочайшего напряжения и главные циркуляционные насосы. Усугубление ситуации угрожало вывести из строя 3-ий энергоблок, и последствия обещали быть ещё наиболее грустными, чем месяцем ранее. Ликвидацию ЧП брал на себя подполковник Владимир Максимчук, управляющий сводной группой пожарных расчётов ликвидаторов. Излучение в эпицентре возгорания достигало очень небезопасного уровня, находиться тут и не получить смертельную дозу облучения можно было считанные минутки. Максимчук принял единственно верное решение. Он разбил вверенные ему силы на несколько групп, работавших по 10 минут и менявших друг дружку. Новейшего шага катастрофы удалось избежать, а Максимчука, шедшего в пекло практически с каждой группой собственных бойцов-огнеборцев, увезли в лазарет с запредельной дозой радиации.

В просвет меж пожарами 26 апреля и 23 мая вместились ещё огромное количество подвигов ликвидаторов. Один из их на счету вертолётчиков, забрасывавших песком с воздуха дымящийся реактор в 1-ые послеаварийные деньки. Для того чтоб попасть в цель, приходилось подлетать к самому жерлу, в эпицентр огненно-радиационного пекла. Неописуемая сложность критерий, в каких приходилось работать, можно осознать даже по видеозаписям, фиксировавшим происходящее из кабины вертолёта, ещё на относительном удалении от развалин реактора начинаются звуковые и зрительные помехи от радиации.

Не считая героизма, вертолётчики показали и недюжинные интеллектуальные возможности. В 1-ый денек работ было сброшено порядка полусотни тонн песка в мешках. Учёные произнесли: необходимо еще больше, пять-шесть тыщ тонн. Что созодать: растягивать процесс на совсем неприемлемый срок или брать такую интенсивность вылетов, при которой все имеющиеся в наличии людские единицы стремительно нахватают смертельные дозы? Начальник штаба ВВС Киевского военного окрестность Николай Антошкин решил грузить мешки в тормозные парашюты. В один парашют помещалось полторы тонны мешков, потом края купола сшивались, приобретенная «бомба» крепилась на внешнюю подвеску вертолёта и отчаливала в жерло. Дело пошло существенно наиболее бойко. Не считая того, Антошкин предложил доработать систему узла подвески. Из крепкого сплава сделали новейшую удлинённую опору, к которой приварили огромное кольцо, позволявшее закрепить сходу несколько парашютов.

Сверху реактор подавили, но в резервуаре под ним находилась вода. Заслон из сброшенного песка и остальных материалов-нейтрализаторов создавал давление на систему реактора, в хоть какой момент могло произойти обрушение и паровой взрыв. В ночь с 6 на 7 мая, намедни Денька Победы, команда военнослужащих-добровольцев под управлением капитана Петра Зборовского выполнила откачку воды. Как и в остальных вариантах, обрисованных выше, работать приходилось с нередко сменой ударных групп на передовой. Рукава, через которые откачивали заражённую воду, не один раз давали течь в различных местах, и эти очень небезопасные течи добровольцам приходилось зажимать. Хотя, естественно, никакого специального согласования с Горбачёвым квоты «на убийство нескольких человек» и совершенно риторики обречённых смертник, как это показано в местами чудесном, но ещё части разноплановом телесериале «Чернобыль» от HBO, не было. Совладали, в общем, угроза взрыва отступила.

И позже, уже в относительно размеренный период работ по возведению саркофага, героизм продолжал оставаться каждодневной составляющей жизни Чернобыля. К примеру, необходимо было убрать очень «грязные» кусочки графита, осколки бетона и ТВЭЛов с крыши машинного зала. Созодать это приходилось вручную. Думаю, фактически всем известны чернобыльские фото либо видеокадры, на которых люди, похожие на героев постапокалиптического кинофильма, в особых костюмчиках, обвешанных свинцовыми пластинами, выбегают на крышу и начинают действовать лопатами. Работать, как уже нет нужды излишний раз повторять, можно было только по пару минут. Добровольческие превышения допустимого срока в два-три раза происходили повсевременно.

А сколько ещё дозиметристов, докторов, водителей, строителей, представителей остальных военных и штатских специальностей, сколько подвигов не уместить в данной для нас умеренной по размеру статье… Ещё недозволено не упомянуть, что, как и в хоть какой войне, в войне с радиацией у фронта был тыл, поставлявший горючее, стройматериалы, технику, продукты питания, спецодежды и почти все другое. Это была ужасная и славная битва. И логично, что в её конце, принимая капитуляцию у закованного в бетон реактора, бойцы писали на саркофаге свои имена и наименования малых родин так же, как их отцы и деды в 1945 году на рейхстаге. И буквально так же, как над рейхстагом, над саркофагом взвилось красноватое знамя, знамя Победы.

Отлично бы и нам держать в голове, что 30 5 годов назад в местах, одноимённых горьковатой травке полыни, имела пространство не только лишь горечь катастрофы, да и удовлетворенность победы. В связи с сиим уместно упомянуть Откровение Иоанна Богослова, в каком, как небезосновательно считается, предсказан Чернобыль: «3-ий ангел вострубил, и свалилась с неба большая звезда, пылающая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде “полынь”; и 3-я часть вод сделалась полынью, и почти все из людей погибли от вод, поэтому что они стали горьки». 2-ое заглавие «Откровения», Апокалипсис, почти всеми воспринимается как синоним глобальной катастрофы и конца света. Частично это правда. Но конец обычного нам света в итоге победной битвы Создателя с противником рода людского значит новое и наилучшее состояние. Это ли не знак — даже для неверующих, но мыслящих людей — двойственности и неразрывности понятий «неудача» и «победа» в нашей жизни.

bumgames.ru
Добавить комментарий