Почему сворачивается информационная открытость в русском образовании.
Министр просвещения Сергей Кравцов анонсирует, что его ведомство планирует некоторый «свой мониторинг сферы образования». «Регионы сумеют узреть свои мощные и слабенькие стороны», — сказал министр. К системе образования вправду много приреканий. В частности, наши граждане обычно недовольны ЕГЭ и для такового скептицизма есть основания. В свое время ЕГЭ вводился под флагом «открытости». Сейчас никакой открытости нет и в помине. Заместо нее дают непонятные министерские мониторинги.
Нужно признать: в Рф существует много вправду положительных примеров проактивной открытости страны. К примеру, порталы открытых данных: федеральный, региональные и почти все остальные. Есть примеры таковых проектов, как «Электрический бюджет» Минфина с раскрытием огромного размера данных и портал открытых данных Минкультуры. В части муниципальных денег у Рф, в принципе, высочайшие рейтинги в международном индексе Open Budget Index, и это та область, где, хотя и находится пространство для критики, уровень открытости высок.
Открытые данные о госфинансах важны для функционирования самих муниципальных и остальных общественных институтов и как часть большенный антикоррупционной повестки. Но они не влияют на состояние жизни людей. Человеку в ежедневной жизни необходимы совершенно остальные данные. Такие, благодаря которым можно принять решение о месте для жизни, для работы, учебы малышей и т. д. А вот с сиим как раз неувязка — такие данные на данный момент недосягаемы. Некие из таковых данных даже не собираются, а те, которые собираются, не публикуются.
Ситуация с ЕГЭ в этом смысле показательна. С одной стороны, в Рф развивается государственный проект «Образование» и декларируется достижение значимого числа самых различных принципиальных целей. А с иной — сведения о качестве образования — в частности, о результатах ЕГЭ — в Рф охраняют как муниципальную тайну.
Федеральная статистика по ЕГЭ не публикуется приблизительно с 2013 г. Веб-сайт ege.edu.ru с прошедшего года недоступен и сейчас перенаправляет юзеров на раздел веб-сайта Рособрнадзора, но там тоже нет даже самых базисных цифр.
Когда-то я специально сохранял архивы — за 2011—2012 гг. таковая статистика была. Позже она пропала. С региональной статистикой все никак не лучше. Для примера: Региональный центр оценки свойства образования в Удмуртии публикует статистические сведения по ЕГЭ/ГИА с 2012 г., и можно следить за эволюцией политики открытости данных. За 2012 г. приводятся самые подробные результаты ЕГЭ — прямо до городских районов. В 2013—2015 гг. — заместо подробностей уже лишь динамика, но сводка по региону все еще остается. А начиная с 2016 г. публикуется лишь куцый документ «Динамика среднего балла по предметам ЕГЭ» в виде недлинной таблички. Вот и вся открытость.
В неких регионах общедоступная аналитика и статистика совершенно отсутствуют. К примеру, в Столичной области — пустой раздел статистики и вход в систему аналитики — по паролю. В Санкт-Петербурге данные не публикуются, но публикуются сборники — это не упрощает работу аналитиков и не помогает родителям учеников, но отлично, что хоть какие-то сведения есть. В Воронежской области пропали все статистические сборники до 2019 г. (это, к слову, ответ на вопросец, почему стоит архивировать информацию с госсайтов на независящих платформах, — данные просто могут в один момент пропасть). Одним словом, никакого единообразия в информационной политике нет. А если нет единых эталонов публикации данных, то как их можно ассоциировать?
Действительность такая, что если бы Рособрнадзор и Минпросвещения двигались в сторону открытости, то и региональные власти такие сведения не скрывали бы. В ситуации, когда у нас образование закрыто чуток ли не больше, чем силовые органы, граждане по умолчанию относятся к политике в данной области без всякого доверия.
На мой взор, причина сложившейся ситуации в том, что регуляторы в области образования не готовы делиться собственной монополией на данные и на возможность хоть какой-нибудь наружной аналитической работы. Эта их деятельность против открытости связана конкретно с борьбой с хоть какой независящей оценкой и аудитом. Но без таковой оценки нереально убедиться, что принимаемые решения о развитии русского образования — наилучшие из всех вероятных. Это сформировывает устойчивый скептицизм и даже подозрения в нечистоплотности, которые нереально преодолеть прорывными образовательными центрами либо гулкими пиар-кампаниями.
Единственный путь — бесспорная прозрачность. Реальная, а не декларируемая. Это доступность данных по каждой школе и возможность сопоставления школ меж собой. Это доступность данных городской статистики — как минимум. Это неизменный диалог с проф и академическим обществом по их доступу к собираемым данным. И это, естественно, восстановление почти всех остальных проектов по открытости.
Иван Бегтин