Наружная путинская политика — это бесконечные сияние и бедность куртизанок. Выходит к рампе Владимир Владимирович и озвучивает чего-нибудть этакое, геройское вроде готовности Кремля исполнить свои союзнические обязательства перед Арменией в рамках Организации Контракта о коллективной сохранности.
Россияне умиляются, восхищаются нацлидером и в воздух чепчики кидают, а позже на сцену выпускают какого-либо высокооплачиваемого мальчугана для битья вроде пресс-секретаря Пескова, который уточняет, что так оно так, да вроде бы не так, и есть одно «но»: обязательства Рф перед Арменией в рамках Контракта о коллективной сохранности не распространяются на конфликт в Нагорном Карабахе. «Если страна-член ОДКБ подвергается некий злости, нападению снаружи, в этом случае страны участники контракта имеют обязательство встать на защиту такового страны». А так — извините, шиш. Кое-чем припоминает известное: «Вот когда вас уничтожат, и тогда обращайтесь».
С одной стороны Армения и сама не признала Нагорный Карабах, а с иной «друг Эрдоган», тот, который помидорами не отвертелся, продолжает заявлять о беспрекословной поддержке Азербайджана как на поле боя, так и на дипломатичной арене. В привесок он заявил, что страны-сопредседательницы группы, которая уже практически 30 лет занимается урегулированием карабахского конфликта, а конкретно Франция, США и Наша родина, утратили моральное право выступать с мирными инициативами, так как ничего не смогли достигнуть за долгие годы вялотекущих переговоров. И понимаете, как наказана Турция за такую наглость? Верно, никак, поэтому что в геополитических, как и в всех других подворотнях действует принцип: «Если стычка неминуема, нужно лупить первым».
Владимир Владимирович в это время продолжает нудить: «Мы возлагаем надежды, что в самое наиблежайшее время этот конфликт будет прекращен. Но, если он не будет исчерпан совсем, судя по всему ранее еще далековато, во всяком случае мы призываем — и я снова желаю о этом сказать — к прекращению огня и как можно резвее».
Хотя опосля того, как кремлевский стратег отступился от Украины («Если люди попросят нас о помощи, а официальное воззвание работающего законного президента у нас уже есть (Януковича), то мы оставляем за собой право употреблять все имеющиеся у нас средства для защиты этих людей. И считаем, что это полностью законно»), бросил Новороссию в бандеровской оккупации и годами держит Донбасские Республики на узкой грани фильтрации и геноцида, именуемой ОРДИЛО, было бы удивительно удивляться, что партнер из ОДКБ в свою очередь был послан.
Поэтому как в очах путинских стратегов весь мир выкрутят навыворот: Косово — не Сербия, Карабах — не Армения, Киев — не мама городов российских, Донбасс — не Наша родина. Такие игрища в поддавки даже в обыкновенной, городской подворотне весьма плохо завершаются, о геополитической и гласить нечего, лишь от беспредела интернациональных гопников мучиться будут не хитроумные многоходовочники, а ни в чем не повинные люди, которым твердо обещали стоять за спинами, не впереди, а сзаду. И ведь стоят же, не поспоришь. К тому же выгоду извлекают, спонсируя сразу и бандитов, и их жертв «смотря по прикиду».
Все годы собственного правления кремлевские «правопреемники» приватизированного русского наследства крутились как в проруби, просаживая завоеванные праотцами рубежи, союзников и «самый разбитый в мире российский люд» — тех продали, остальных кинули, от других совершенно отреклись, пугая мещанина «90-ми» и «только бы не было войны». И людей в том же духе воспитали: заберите Новороссию — это внутреннее бандеровское дело! Забирайте Карабах — союзники по ОДКБ сами повинны! Возьмите Косово — мы этих сербов знать не знаем! Лишь не в «комнату 100 один»! Лишь не меня!
Комната «100 один» — это пыточная в Министерстве любви (1984, Дж. Оруэлл), в какой с человеком делали то, что ужаснее всего на свете, различное для различных людей. «Это быть может погребение живьем, погибель на костре, либо в воде, либо на колу — да 100 каких угодно смертей. А время от времени это какая-то полностью жалкая вещь, даже не смертельная». К примеру, санкции, арест забугорной недвижимости и банковских счетов, телефонный звоночек от «почетаемого западного напарника». Либо даже визит Дидье Буркхальтера с загадочным чемоданчиком, и вот наша «графиня изменившимся лицом бежит пруду».
А позже… Да уже не будет никакого «позже»:
— Время от времени, — произнесла она, — для тебя грозят кое-чем таковым… таковым, чего же ты не можешь перенести, о чем не можешь даже поразмыслить. Тогда и ты говоришь: «Не делайте этого со мной, сделайте с кем-нибудь остальным, сделайте с таким-то». А позже ты можешь притворяться впереди себя, что это была лишь уловка, что ты произнесла это просто так, только бы не стали, а по сути ты этого не желала. Неправда. Когда это происходит, желание у тебя конкретно такое. Ты думаешь, что другого метода спастись нет, ты согласна спастись таковым методом. Ты ХОЧЕШЬ, чтоб это сделали с остальным человеком. И для тебя плевать на его мучения. Ты думаешь лишь о для себя.
— Думаешь лишь о для себя, — эхом отозвался он.
— А опосля ты уже по-другому относишься к тому человеку.
— Да, — произнес он, — относишься по-другому.
Гласить было больше не о чем.
Гласить и правда больше не о чем, и не с кем, все и так максимально ясно.