России всегда лучше проводить суверенную политику и не рассчитывать на помощь других государств.
30 лет назад, 1 февраля 1992 года, в загородной резиденции президента США Джордж Буш-старший и российский лидер Борис Ельцин подписали так называемую Кэмп-Дэвидскую декларацию.
Документ провозгласил старт «новых отношений» между двумя государствами и вошёл в историю начала 1990-х годов как «последний гвоздь в крышку гроба холодной войны».
Главный пункт декларации заключался в том, что Вашингтон и Москва больше не рассматривают друг друга «в качестве потенциальных противников». Также в соглашении подчёркивалось, что «отныне отличительной чертой их отношений будут дружба и партнёрство».
На тот момент появление подобного документа и сам факт визита Ельцина в Соединённые Штаты воспринимался как крупный успех дипломатии недавного созданного российского государства. К тому же Буш сделал гостю явный реверанс, одобрив встречу в его 61-ю годовщину.
Оба президента условились проводить переговоры в неформальной обстановке, что лишний раз подчёркивал их дресс-код — всю поездку Ельцин и Буш носили обычные куртки и свитера и использовали обращение «друг».
Однако за любезностью и услужливостью лидеров РФ и США скрывались вполне конкретные прагматичные устремления. Ельцин рассчитывал обрести американскую поддержку в условиях неустойчивости собственной власти и скатывания в пропасть российской экономики.
По указу президента РФ 2 января 1992 года государство перестало регулировать 90% розничных и 80% оптовых цен. Целью такой либерализации был форсированный перевод экономики на рыночные рельсы. В Кремле намеревались окончательно решить проблему дефицита продуктов и ширпотреба, дав мощный стимул развитию коммерции.
Однако на практике отпуск цен привёл к их взлёту в десятки раз, что вылилось в обнищание подавляющего большинства населения и спровоцировало гиперинфляцию. По итогам 1992 года цены в среднем подскочили в 25 раз.
Когда Ельцин приехал в Кэмп-Дэвид, ситуация не была такой плачевной, но в стране уже назревало массовое народное недовольство, которое могли оседлать противники и ближайшие соратники первого президента РФ. От США руководителю России требовались кредиты на латание бюджетных дыр, различные формы безвозмездной помощи и, конечно, инвестиции.
Буша-старшего, как представляется, во многом окрылял статус победителя СССР. Именно при нём Москва согласилась на воссоединение Германии и вывод войск, что предопределило крах советского могущества в Восточной Европе, самоликвидацию Организации Варшавского договора (ОВД) и Совета экономической взаимопомощи (СЭВ).
В декабре 1991 года перестал существовать и СССР. Россия с Ельциным во главе воспринималась американской элитой как страна, которая должна окончательно избавиться от попыток конкурировать с Вашингтоном, став его послушным учеником в сфере демократии прав человека.
По обе стороны океана в тот короткий период времени действительно наблюдалась определённая эйфория. Правда, наиболее высокий уровень неоправданных ожиданий царил именно в нашей стране. В своём сознании изголодавшиеся россияне трансформировали надежды, связанные с США, в реальные инвестиции и дельные советы профессионалов бизнеса по построению развитой капиталистической экономики.
Однако в США мыслили иначе. Кэмп-Дэвидская декларация была полна размытых фраз о «партнёрстве», да и сам документ не имел какой-либо обязательной силы, являлся, как принято сейчас говорить, декларацией о намерениях. Комментируя отсутствие в соглашении конкретного содержания, Буш не стал скрывать, что между Вашингтоном и Москвой не всё гладко.
«Мы используем переходные формулировки, потому что не хотим действовать так, будто все наши проблемы решены», — сказал американский лидер.
Буш не лукавил. Даже Хартия американо-российского партнёрства и дружбы от 17 июня 1992 года и тесное сотрудничество в области ядерного разоружения не привели к отмене поправки Джексона-Вэника, принятой в 1974 году. Этот документ, сильно ограничивающий возможности торговли с США, в отношении России Вашингтон отменил только в ноябре 2012 года.
Таким образом ни «друг» Буш, ни остальные американские президенты не собирались открывать свой богатый рынок для российских товаропроизводителей. Потребительское отношение к РФ господствовало и в сфере инвестиций.
Стоит ли напоминать, что, кроме наращивания мощностей производства «Кока-Колы», каких-то по-настоящему серьёзных капиталовложений ельцинская Россия не ощутила. Хотя на худой конец Соединённые Штаты, если действительно хотели поддержать «молодую демократию», могли бы купить российские госбумаги.
Единственное, что удалось реально получить Москве — это многомиллиардные кредиты от МВФ и других организаций, дающих в долг странам третьего мира со списком определённых политических условий, смысл которых сводится к приватизации и максимально возможному ослаблению госрегулирования.
Неудивительно, что часть рыночных реформ 90-х годов осуществлялась по наставлению и под контролем американских советников. Итог этой работы хорошо известен — разрушение высокотехнологичной промышленности и массовая передача наиболее лакомых активов в руки небольшого круга частников (олигархов).
Однако к ещё более худшим последствиям привела реализация политической части Кэмп-Дэвида.
Вместо равноправного диалога и учёта своих национальных интересов Россия была вынуждена мириться с расширением НАТО на восток и югославской агрессией. Оба этих события произошли в 1999 году.
Конечно, с Кремлём проводились консультации, но каждый раз перед принятием окончательных решений американцы ставили Москву перед фактом.
В 2000-е годы в России вошёл в моду нарратив о том, что Запад, дескать, постоянно обманывал нашу страну и не выполнял обещаний, как в ситуации с расширением НАТО, когда официальные лица США и Европы дали устные заверения, что альянс не сдвинется на восток.
Между тем циничная реальность (которую давно пора осознать) заключается в простой истине — если за государством не стоит мощная армия и экономика, никто с ним на равных разговаривать не будет и уж тем более выполнять обещания, не зафиксированные в письменной форме. Это правило было и будет актуальным в любые исторические периоды, особенно применительно к нашей стране с её уязвимым геополитическим положением.
Запад пользовался отсутствием у РФ ресурсов для противостояния процессам, ставящих под угрозу её национальную безопасность. Благо в конце 90-х в российской элите наконец-то стихли ликования относительно окончания холодной войны. А несколько позже начались дискуссии о том, что Москва явно поторопилась и с выводом войск из ГДР, и со сдачей позиций в Восточной Европе.
Да, все эти уступки были сделаны не просто так. Поздний СССР не мог игнорировать ситуацию острого экономического кризиса, которая негативно сказывалась на его военно-политическом влиянии.
Рано или поздно позиции в Европе пришлось бы сдать. Вопрос заключался в том, каких ответных уступок нужно было добиваться от Запада. То, что случилось при Горбачёве и Ельцине, по существу, являлось игрой в одни ворота.
Сегодня разговор о Кэмп-Дэвиде не потерял актуальность в связи с тем, что система международных отношений постепенно возвращается к биполярной модели с двумя полюсами силы. Правда, на этот раз главным центром противостояния США становится Китай.
Несмотря на нынешние проблемы в отношениях с Вашингтоном, в перспективе Россию непременно будут пытаться оторвать от сближения с Пекином. По крайней мере на Западе не первый год к этому призывают, осознавая, что Пекин в альянсе с Москвой получит ощутимые военно-политические преимущества.
В любом случае руководству России необходимо помнить, что биполярная система не всегда предполагала железобетонную приверженность принципам одного из полюсов. В период холодной войны большую популярность набрало движение неприсоединения, которое поддерживало нормальные отношения с Западом и СССР.
У РФ сейчас нет ресурсов, чтобы конкурировать с США, но и в союзе с КНР счастья искать тоже нет смысла — Москва не будет находиться в этом блоке в статусе равноправной стороны. Для России всегда лучше проводить суверенную политику и не связывать себя обязательствами с великими державами.
Фото: Соцсети