Основной советник управляющего Аналитического центра при Правительстве Русской Федерации Леонид Григорьев сказал о том, почему Наша родина сравнимо легче переносит «безупречный коронавирусный шторм», для что принципиально развивать мейн-стрит в маленьких городках, и что можно взять в долг из практики публичных работ периода Величавой депрессии.
Интервью
Леонид Григорьев — Фото: Источник
Читайте также
Посткоронавирусный синдром: о чем переживают люди опосля пандемии
Коронавирус как новенькая тема для умопомрачительных сюжетов
Коронавирусные сводки либо как реагируют на пандемию горожане, судьи и мировые фавориты
Коронавирус откинул значительную часть людей на два нижних этажа пирамиды Маслоу: в приоритете – ублажение физиологических потребностей и потребность в сохранности. В то время, как безбедные слои населения уходят на самоизоляцию, люди со средним достатком и малообеспеченные часто совершенно остаются без работы и обязаны поменять обычный стиль жизни. О том, почему Наша родина сравнимо легче переносит «безупречный коронавирусный шторм», для что принципиально развивать мейн-стрит в маленьких городках, и что можно взять в долг из практики публичных работ периода Величавой депрессии – в интервью шеф-редактора Business FM Петербург Максима Морозова с основным советником управляющего Аналитического центра при Правительстве Русской Федерации Леонидом Григорьевым.
ОСОБЫЙ ПУТЬ РОССИИ
Максим Морозов: Леонид Маркович, вы произнесли, что Наша родина чуток проще переносит «безупречный шторм», который накрыл весь мир. В чем наше, так скажем, «конкурентноспособное преимущество», почему Наша родина проходит его легче?
Леонид Григорьев:
У нас целый ряд отраслей, которые на Западе закрыли по услугам и так дальше, просто наименее развиты. Как ни феноминально, наши туристы, которые туда ездили их потреблять, остались дома. Другими словами спрос сократился у их, а люди с средствами остались у нас. Предъявили спрос на доставку еды, медицину и так дальше. Небольшой кусок спроса, но он переключился.
2-ое, мы, естественно, еще наиболее обычные к перенесению разных проблем.
В-3-х, у нас большая система дач. Дача на Западе – это штучная вещь у весьма состоявшихся людей, а у нас – это общее явление, по последней мере в летнюю пору. Я так думаю, чтов значимой мере в летнюю пору было меньше заражений, усиление пошло в осеннюю пору, а в летнюю пору все попрятались по дачам и обеспечили не насильную, а естественную изоляцию друг от друга. И здоровье поправили, как говорится, в этом году, и не обгорели на солнце в горячих местах. Мы не такие дисциплинированные, как китайцы либо немцы, которые тоже довольно благопристойно прошли эпидемии. Люди все-же сознательно относятся.
О ЗАРУБЕЖНОМ ТУРИЗМЕ
Максим Морозов: Вы нередко ссылаетесь на статистику по авиаперевозкам. О чем она гласит?
Леонид Григорьев: Рынок нефти растерял в уходящем году, по оценкам, приблизительно 9,5 млн. баррелей. Думаю, что не меньше половины из этого – это авиационный керосин. Как вы сбалансируете рынок нефти без него? Как я помню, до начала коронавирусав мире в денек летало 240 000 рейсов, а закрылось – 180 000.Летают чуть-чуть снутри США, чуть-чуть в различных странах, чуть-чуть снутри Китая. Это резко свалилось.
…до начала коронавируса в мире в денек летало 240 000 рейсов, а закрылось – 180 000.
По карам тоже утраты, но не такие огромные. Не считая того, в Средиземноморье не летают большие самолеты, которые везли большущее количество китайцев и янки отдыхать. Да и плюс наших. Это фактически значит, что закрылись по всему Средиземноморью – это, считай, бывшая Римская империя, а сейчас большенный курорт из различных государств –все рестораны, гостиницы и так дальше. В итоге,у Италии, Франции, Испании паденье ВВП в районе 12,5%, по оценке. В любом случае,у их на 2-3 пт больше, чем у Германии и центральных европейских государств, поэтому что там 10-ки миллионов людей въезжали, миллионов по 80 в Италию и Испанию, еще более во Францию. Это все пропало. Пропала занятость в малом бизнесе, в отельном, в ресторанном, в продовольственном, в музейном. Все.
Чем наиболее развита была страна исходя из убеждений въездного в нее туризма, тем больше она растеряла.
У нас все-же вышло оживления внутреннего спроса. Нам, основное, расправиться с пандемией, а в принципе можно перестраиваться.
О ВНУТРЕННЕМ ТУРИЗМЕ
Максим Морозов: Вы гласите о том, что на данный момент нужна трансформация под коронакризис?
Леонид Григорьев: Да, беря во внимание, что изоляция еще будет сохраняться. У нас большие места, их нужно употреблять.
У нас не хватает, на мой взор, обыденных вещей, которых во всем мире много. Это двух-, трехзвездочные мотели.
Постройте дорогу, постройте домик. У нас столько лесов! Мы-то как раз можем создать огромные площади ресторанов с пятью метрами меж столиками. Да без заморочек!
Максим Морозов: Кто туда поедет? Для чего? Как их заинтриговать? Мы построим инфраструктуру…
Леонид Григорьев: Почему? У нас люди бы отдыхали. Человек, чтоб слетать куда-то, накапливает. Они должны быть дешевенькие,эти двух-трех-звездочные мотели. Пока отдых в Подмосковье будет дороже, чем в Турции, это тяжело.
Нам нужна внутренняя рекреация, внутренний туризм. Он должен быть дешевый.
Нужно отстраивать в Центральной Рф, восстанавливать малые городка. Не пробовать затащить всех в огромные 30-тиэтажки в нескольких огромных районах. Я думаю, что
коронавирус и угроза таковых вещей в дальнейшем навяжет конфигурации в расселении. Люди будут больше стараться жить за городом. Тем наиболее, что возникает возможность удаленной работы.
Поменяется нрав центров городов. Трансформация лишь начинается.
О ТРАНСФОРМАЦИИ ГОРОДОВ
Максим Морозов: Трансформация за счет мейн-стрит, вы проводите эту идею – что имеется в виду, как это применимо к Петербургу?
Леонид Григорьев: Насчет Петербурга – у вас с мейн-стрит весьма отлично, даже тяжело что-то порекомендовать. Есть карта 1533 года – Ивану Суровому от роду 3 либо 4 года – это время ВасилияIII. Фактически все Столичное и Новгородское княжества – по-нашему на данный момент Центральный и Северо-Западный федеральные окрестность – это и есть исторический центр страны, откуда мужчины поперли во все стороны и устроили империю, очень упорные люди вылезли из этих лесов. Но за эти 5 веков любой небольшой неплохой город полностью заслуживает неплохой главной улицы, а программки мейн-стрит, основная улица, были в США в 1920-х годах, 100 годов назад. У их опосля Первой мировой войны были средства, они подтолкнули эту идею. Но они это делали на южноамериканскую революцию,1700-е годы, полтора века вспять.
У нас любой город мог бы избрать для себя период, когда он был величавым.
Сызрань – пространство, где посиживал Островский и писал пьесы про негоциантов. Либо какой-либо район. А в огромных городках, тем наиболее тех, которые втянули в себя пригороды –могут быть и маленькие улицы. В Москве любой район мог бы иметь свою небольшую старенькую улицу.
Максим Морозов: Конкурентноспособные достоинства данной улицы?
Леонид Григорьев: Во-1-х, это стилизовано: там рестораны, там церковь, там местные музеи. И это неплохой повод для местного патриотизма и государственной идентичности. Правильное отношение к собственному прошлому, малая родина. А так как это все отлично изготовлено, там колоссальный внутренний спрос. Прекрасная улица – там лучше дома, лучше квартиры, дороже недвижимость и больше налоги для муниципалитетов.
О ШОКАХ, ПРОШЛЫХ И БУДУЩИХ
Максим Морозов: Попрошу вас структурировать коронакризис, он структурируется на шоки – какие мы прошли, какие нас ожидают впереди?
Леонид Григорьев:
1-ый шок был – нежданность,
2-ой шок был в весеннюю пору во всем мире, когда погибали люди. У нас еще меньше, естественно, но когда слышишь сводки из остальных государств, то страшновато.
Позже была надежда во всем мире, что это в летнюю пору затухнет.
Последующий шок был, что это ворачивается мигом, как ты немножко не стал его давить, он здесь же к для тебя ворачивается, хотя вылечивать научились.
Основной шок – это просто продолжительность. Нужно будет зиму с ним пережить, когда скученность, когда мы должны работать, особо никуда не денешься, на улице мороз.
ПРО ОБЩЕСТВЕННЫЕ РАБОТЫ
Максим Морозов: По поводу публичных работ. Естественно, параллели у нас и с Величавой депрессией в США, и с русской практикой. При каких критериях это может сработать и сработает ли на данный момент?
Леонид Григорьев: Напомню, что есть разница в помощи в Европе, у нас и в США. В США людей увольняют и дают им что-то для поддержки, давали, во всяком случае. Поглядим, как они там управятся. В Европе поддерживали бизнес, чтоб не увольняли служащих – это чуть-чуть иной подход. Тем не наименее, если мы начинаем мыслить о публичных работах, то нужно такие виды деятельности, где в пандемию недозволено собрать массу народа, нужно созодать весьма аккуратненько. Посреди программ Рузвельта, к слову, и его родственника Теодора, у их в США в те времена была изготовлена большая работа по государственным паркам и по украшению городов. К примеру, Флорида была болотом, они его засыпали на метр. Мыс Канаверал, меж ним и Майами расстояние в несколько часов езды. Когда едешь, для тебя разъясняют, что все это было болотом –была серединка земли, а по бокам были большие болота, которые подзасыпали.
Во время публичных работ, это не непременно были дороги, весьма много можно создать для сотворения средств отдыха, изоляции, подготовки местности для наиболее просторного расселения.
Когда Рузвельт пришел к власти, у него была безработица 25%, а ВВП был минус 45%. 4 марта 1933 года он был инаугурирован, 5 марта открыл пивные, поэтому что штаты уже проголосовали за отмену поправки по запрету на создание, перевозку и продажу алкоголя. Формально за питье не наказывали, наказывали за торговлю. Проголосовали к декабрю 1932 года, президентом был еще Гувер. У их была совсем страшная ситуация в банковской системе. И 4 марта он был инаугурирован, а 5 марта роскошно закрыл банки, поэтому что их было надо санировать, и открыл пивные. Вот это был жест!