Признание русским трибуналом массовых убийств мирных обитателей СССР германскими нацистами военными злодеяниями и геноцидом – молвят почти все, опоздало. Германские нацисты и их приспешники сделали огромное число военных злодеяний и против военнослужащих Красноватой Армии, но необыкновенную ненависть у нас постоянно вызывали их экзекуции над мирными гражданами, бомбёжки городов, сел, расстрелы колонн беженцев и санитарных поездов. Сейчас всему этому, в конце концов, дано верное юридическое определение.
И здесь основной вопросец – где поставить смысловое ударение. Это осуждение Германии, германцев – либо осуждение геноцида как практики? В первом случае речь бы шла о обычном в веках осуждении побеждённых фаворитами. Оно сколь обычно, настолько и бесплодно. Понятно, что всякий фаворит отрисовывают себя молодцом, а побеждённого изувером.
Велик соблазн ограничиться германцами и осуждением германского варианта фашизма, прикрепив к нему для проформы итальянский фашизм, да и лишь. Но данной нам узостью мы бы сняли вопросец о преступности геноцида как такого.
Представление о геноциде как о злодеянии появилось лишь в ХХ веке, и тесновато соединено с борьбой Русского Союза, с картиной мира, предложенной из Москвы. Геноциды до возникновения СССР или осуждались лишь морально, словестно, или… совершенно никак!
Почему? Да поэтому что юридическое представление о преступности геноцида до ХХ века отсутствует! В наилучшем случае (и лишь в наилучшем случае!) – ему угрожали пальчиком, пеняли, что «аморально и безжалостно», стращали загробным трибуналом в наилучших традициях христианской теологии, да и лишь.
Поэтому что, если убрать религиозную сторону оценки – для социал-дарвинизма геноцид является естественным и обыденным проявлением борьбы за существование, за актуальное место и пространство под Солнцем, и осудить его юридически, не осуждая при всем этом капитализма в целом, нереально. Богословы, естественно, имели на этот счёт своё мировоззрение, но сугубые практики геополитики рекомендовали попкам в земные дела не лезть с загробными уставами. Ну и что – не считая словесного обличения – может монах противопоставить монарху?
У нас нет цели подробного описания истории геноцидов до ХХ века, их повседневности для рыночного сознания, зацикленного на «горе побеждённым», мы только выдернем из кучи материала несколько ярчайших иллюстраций.
Принято в исторической науке считать английские «ограждения» геноцидом британского крестьянства. Это уже подтверждено, передоказано 100 раз, никто и не пробует спорить. Как, вообщем, и созодать какие-то выводы.
Английские лорды, исходя из капиталистических интересов (личного обогащения) убили в Великобритании крестьянство, как класс, и как людей тоже. Если большущая армянская диаспора в мире – итог геноцида армян турками, то ещё наиболее огромная английская диаспора на огромном количестве материков – прямое следствие геноцида британского населения его королём и парламентом. Это – потомки беглецов, убегавших в неизвестные края уничтожать там аборигенов – от неумолимого поражения у себя на родине.
Монумент Гитлеру посчитали бы святотатством, а монумент Кромвелю стоит, отличие же меж ними лишь в том, что они жили в различные эры. Способы Кромвеля и его практика ничем не различалась от гитлеровской ни в Ирландии, ни на Ямайке. Целью выступает актуальное место, доп ресурсы для британцев, обнищавших у себя дома, а средством – геноцид (и порабощение) населения, «мешающего» бойцам Кромвеля своим существованием.
Недозволено отделить геноцид, как способ от цели бескрайнего обогащения человека с капиталистическим сознанием. Для чего необходимы ножницы, если ими ничего не резать? Буквально так же – для чего нужен рыночный капитализм, если никого не подвергать геноциду?!
Британцы, выдавленные из собственных домов страшенными зверствами во имя обогащения короля, его лордов и парламента – устроили более масштабный, в границах целого большого материка, геноцид американских краснокожих. Английским переселенцам нужна была земля (которой их лишили дома) – а землю «засоряли» краснокожие племена. И встал традиционный вопросец традиционного рынка:
-Кому жить? Нам заместо их – либо им заместо нас?
Ответом на этот вопросец является сила. Гитлер не один раз подчёркивал, что его отношение к славянам – обычная калька дела британцев к индейцам. «Просто у Великобритании была Америка, а у нас славянские земли».
Коротко отметим геноцид европейцев (рыночных хищников) в Африке, неразрывно связанный с охотой на людей в рамках широкой многолетний работорговли, а так же с заселением колонизаторами земель чернокожих народов. Здесь отметились все, даже бельгийцы – уничтожившие в Конго, в погоне за плантаторской прибылью, больше негров, чем население всей Бельгии!
А о чём нам гласит поведение европейцев в Азии, к примеру, «опиумные войны»? Ликвидирование азиатских народов сопровождалось ликвидированием европейцами друг дружку. И это не только лишь геноцид голландцев силами Испании, да и англо-голландские войны на далёких колониальных берегах. Ценное, доходное пространство – не бывает необходимо только одному! Отыскали его, например голландцы – а британцы отобрали, часто, перебив всех предшественников…
Турки (Османская Империя) занимались геноцидом народов в протяжении всей собственной завоевательной истории. Хотя геноцид армян имел пространство как в XIX веке, так и в ХХ, под юридическое определение «геноцид» попали лишь действия ХХ века. И здесь возникает неплохой вопросец: а почему?!
Что такового случилось в ХХ веке, а в XIX ещё не было?
Хотя вспышки резни армян в XIX веке (ну и ранее) – поражают воображение. И не только лишь армян. Турки поголовно убили население Константинополя, составлявшее к моменту захвата наиболее миллиона человек. Все историки о этом знают, из этого делают менторские притчи – как плохо, если люди не служат собственной стране (население городка поголовно уклонилось от его обороны). Но ведь никто же чувственно не ставит вопросец о «холокосте византийцев»!
Поэтому что для Средних Веков таковая резня – вроде бы норма. Плохо, естественно, но что поделаешь? Либо ты – либо тебя, закон рыночных отношений…
+++
Когда в биосфере бьются два био объекта – никто не рассуждает о геноциде. Молвят только о том, что в природе идёт борьба за существование, борьба за ресурсы меж {живыми} организмами, в какой уничтожение чужих – вопросец выживания собственных.
Христианство, как яркий из примеров развития абстрактного мышления, возможности людского разума к обобщениям – было параллельно политике, параллельно земному. Оно демонстративно подвесило своё понятие о добродетели к Небу, поэтому что на Земле таковой добродетели не было места, и понятия о настоящем добре веками висели в воздухе, в буквальном смысле слова, не делая упор на практику.
Христианство апеллировало к загробному суду, к посмертному воздаянию, оно выстроило параллельную «власть мертвецов» рядом с царской либо республиканской «властью жив плоти». «Власти мертвецов» мы должны, меж иным, преемственному сбережению наследства погибших разумов, из что выросла вся наша рациональная наука (много веков – чисто монастырское занятие).
Монастыри, как посольства загробного мира, бессмертия в мире торжествующей погибели – подчёркнуто оборонялись крепостными стенками, преобразовывались в неприступные крепости, иногда выдерживавшие долголетние осады. Христианские ценности сильны посреди тех, кто верует в бессмертие, но трагически-слабы посреди тех, кто не верует в бессмертие, кто верит в погибель.
Там, где царит погибель – там, за длительное время до Дарвина, царит и оголтелый социал-дарвинизм.
А сущность его ординарна и постоянно была понятна хоть какому конкистадору, будь он Кортес либо Писарро: сначала клинком одолей, а позже уж свои правила устанавливай! Если мне необходимо то, что необходимо другому человеку – то война решает, кто получит хотимое.
Социал-дарвинизм не разглядывает геноцид как грех. Он, напротив, разглядывает геноцид как «очищение» вида от слабеньких. Право продолжить род эволюция даёт только тем, кто посильнее – и в этом, дескать, её био мудрость.
+++
Согласно закону перехода количественного в высококачественное, христианская цивилизация много веков копила для такового перехода абстрактное мышление, обобщающую разумность.
Мысль «человека совершенно» — когда иной человек имеет равные права со мной – совершенно богатство религиозной мысли (не только лишь христианской) и продукт обобщения идеи человека, взятого раздельно от био его локации, как некоторая универсалия, незапятнанная мысль.
Одичавший духом и воинственный феодал либо ростовщик – поверхностно увлекались богословием либо слегка пугались рассказов про ад, пробовали (сначала весьма грубо) «на всякий вариант» заблаговременно приобрести для себя местечко в раю. Но всё равно им веками было неясно – почему недозволено доминировать, как положено от природы, как не убивать противников, и что созодать, если неубитый неприятель сам попробует уничтожить тебя?
Неувязка христианского эталона аналитически делима на две (диалектически связанные) части:
-Во-1-х, для чего, с какой стати так жить? Почему недозволено жить обычно, по-звериному, на инстинктах?!
-Во-2-х, если уж твёрдо решил жить «так» — как на техническом уровне обустроить такую жизнь?
В критериях феодального общества (от свинцовых мерзостей которого монахи и бежали за стенки монастырей и в далёкие мертвенные пустыни) «таковая» жизнь была просто на техническом уровне невозможна.
Ну, хорошо, ты себе решил – а другие-то не решили! Ты простил неприятеля собственного – а он позже тебя убил, ты дурачина, а он торжествует! Ты призываешь к ненасилию – а насильник надел на тебя ярмо, и употребляет, как вьючный скот – кто из вас дурачина? И т.п.
Садистские рвения тёмного человека, вытекающие из зоологического инстинкта преобладания, приемущества особи в рамках внутривидовой (более жёсткой) конкуренции – одна сторона трудности. И твой ответ на вопросец для чего так жить – кажется садисту неубедительным.
Но если ты тёмного, озверевшего садиста искусно запугал адом, какими-то раскалёнными сковородками (очевидная выдумка проповедников, поэтому что в священных текстах о аде не достаточно что сказано, а о сковородках – совершенно ничего) – далее что?
Выходит, что ты, в критериях зверского обоюдного пожирания, «уболтал лоха», он перековал клинок на плуг, и стал репу растить. А завтра придут его же вчерашние дружки – и вас обоих (уболтавшего и уболтанного) ножиком по горлу. И съедят вашу репу…
На техническом уровне – как?!
Монахи – упрямы. Монахи не только лишь проповедуют, да и в тех же кельях, превращённых в 1-ые лаборатории порочного мира – изобретают технические средства для формирования добродетельной жизни. Один монах вымыслил огнемёт – «греческий огнь», чтоб сжечь варваров, детям в головы забавы ради гвозди забивающих… 2-ой монах придумал порох. Не много вещественных благ в «голодом мире»? Означает, нужно натужить мозги и придумать машинки, механизмы, чтоб повысить производительность труда, чтоб хлеба, тканей, других благ – сделалось бы больше. Будет их больше – и люди меж собой драться будут меньше…
Монахи, вооружённые мыслью бессмертия – выковывают и зачатки философии, и селекции с агрономией, и науки, и техники. Они опять и опять пробуют собственный небесный, подвешенный в воздухе эталон добродетели — спустить на землю и закрепить на земле.
А где монахов нет? А там ничего и не происходит! Там как резали, так и режут, из века в век, ничего не меняя! Мощные – слабеньких, позже более мощные – просто мощных и т.п.
+++
Многолетний самоотречённый и самоотверженный труд «активистов христианства» — опирался на фанатичную, накалённую веру в христианского Бога. Никак по другому свершиться в течении стольких поколений он не мог, не имел основания – и нигде, за пределами христианского мира, не свершился.
Они – из поколения в поколение – не задумывались о для себя, о собственной выгоде, собственных интересах. Умерщвляя плоть, и доходя в этом до изуверства, они жили, вопреки всей окружавшей их зоологической действительности – собственной мечтой, своим эталоном.
Вопреки земному, вопреки плотскому, вопреки всем законам и инстинктам зоологии – христианская цивилизация невообразимым и немыслимым усилием почти всех веков вскарабкалась к самой способности научно-технической революции.
Европеец «вдруг» стал силён, практически как Бог! Его могущество (преемственно и систематически копившиеся познания) стали просто несопоставимы с силами и способностями всех других материков. Это могущество науки и техники можно было употреблять во зло, и нередко его употребляли конкретно во зло. Чудесные машинки попадали в руки питекантропов, и те уничтожали ими народы, как встать, лишь с куда огромным техническим размахом…
Но христианская цивилизация по практически вертикальному склону звериных инстинктов в человеке вскарабкалась не только лишь к техническому могуществу. Ведь техника для монахов и их преемников, фанатиков светской науки, были только средством!
Целью же выступало – «на Земли, яко и на Небе», другими словами переработать земную жизнь под свои эталоны добродетели. Естественно, когда живёшь под управлением Кромвелей и Наполеонов, это весьма тяжело, ведь ты оказываешься, со всеми твоими познаниями, подчинённым Зверька!
Но, так либо по другому, христианская цивилизация равномерно созревала для социализма…
+++
Христианство имело свою иерархию, но находилось, на самом деле, в загробном пространстве. Правитель — владыка {живых}, а Патриарх при нём – только владыка мёртвых, власть только над покойниками (включая возможных – занятых интенсивно подготовкой к собственной неминуемой погибели).
Корень социализма в том, чтоб принципы, веками довлевшие только для мёртвых – стали бы неотклонимыми в быту и для {живых}. Земные владыки, сколько бы ни крестились показушно в храмах – постоянно весьма ревниво относились к данной нам идее, справедливо полагая, что «это получится свержение земных царей»…
Оно так и вышло.
Но, естественно, свержение земных царей – совершенно не основное в социализме, в его корневой сущности. Основное в нём – впрямую противопоставившее себя зоологическому естеству каннибализма и геноцида правило новейшей, добродетельной жизни.
+++
Каннибал и людоед, человек духовно-тёмный, бывает, почаще всего, очень суеверным. Веками он охотно хватался и страдательно славил всякое ритуальное воспрещение каннибализма, убийства, воровства. Но, естественно (зоологически-естественно) не собираясь прекращать практику людоедства и резни!
Каннибал и людоед, и сейчас, как и века вспять, требуют ритуального перечня запрещённых методов убийства и пожирания ближних. И когда власть ограничивается таковым перечнем «запрещённых» методов убийств – это охотно принимают все ханжы каннибализма, поэтому что где есть этот перечень, там есть и иной, потаенный, тёмный: перечень разрешённых форм убийства близкого.
-Топором убивать недозволено? Грех? В ад попаду? Сообразил, топором не буду. А ножиком? Что, и ножиком недозволено?! Ну, а уж на фабрике чахоткой заморить-то можно?! Что, и это недозволено?! Как тогда мне убивать?! Что означает – «совершенно никак»?! Как тогда экономика будет работать, на чём власть станет держаться, как меня самого тогда не уничтожат?! Вы ерунду какую-то выдумали, она в настоящей жизни невозможна…
Пока «христианнейшая» власть давала маленький перечень запрещённых форм и способов убийства ближних – людоеды и хищники с ней мирились. И просто мирились, а время от времени даже от всей души обожали.
Все эти изверги капитала, уморившие на собственных фабриках и стройках сотки, тыщи людей, включая и малышей, и дам, и стариков, ужасной истязающей экономической гибелью – иногда от всей души трепетали при мысли, что выстрелят в человека из «ливольверта». Так, экономически убивать они привычны, но чтоб ножиком либо топором – тьфу, анафема, душегубство!
И это не только лишь лицемерие, когда одним способам убийства, пожирания близкого – ужасаются, а остальные раз в день употребляют. Это въевшийся в плоть и кровь стиль жизни, вне которого людоед совсем от всей души себя не лицезреет, не представляет. У него не хватает воображения на что-то другое.
Но правда, грозная правда развитого абстрактного мышления, обобщения мыслей в том, что всякое убийство есть убийство, независимо от избранного убийцей орудия. Ножик не лучше и не ужаснее топора, капиталистическая фабрика – каторги, и «по плодам их узнаете их».
Наивна была и остаётся эта попытка людоедов одурачить Бога с их перечнями «запрещённых методов» людоедства и приложенным к ним перечнем «разрешённо-допустимых».
Население земли созрело для социализма в том смысле, что оно попробовало не ритуально, не символически, не на уровне прекраснодушной демагогии, а реально и совсем освободиться от каннибализма. Мы две тыщи лет гласили о этом, желали, представляли – сейчас у нас есть могучая техника и развитая наука, давайте создадим!
Перефразируя Конфуция, скажу: долог, труден и тернист путь от мечты до её воплощения, в особенности у того, у кого и мечты-то вначале не было…
Одни люди 2 000 лет желали в кельях о новейшей Земле, а остальные, их современники, ближних убивали и жрали. Мечта – не грипп, воздушно-капельным путём не заражает.
Кого смог уверить, направить в свою веру, кто возлюбил твой эталон – тот твой. А другие – извините… Они с кулацким обрезом вас за углом ожидают, «поправить фантазёров»…
+++
До христианства царствуй геноцидами гордились. Царствуй высекали каменные стелы, в каких хвастливо перечисляли, какие народы ими истреблены. Царствуй возлагали надежды, что их слава величавых убийц переживёт их, при помощи камня пробовали похвастать убийствами перед далёкими потомками.
Были в музеях? Лицезрели эти стелы?! В любом учебнике старой истории есть фото с их…
«Христианнейшим» монархам гордиться геноцидами сделалось неудобно. Но и в их среде очень добреньких стремительно убивали наиболее злые и брутальные, так что отменить геноциды «христианнейшие повелители» не могли. Быть может, и не желали. Возлагали надежды перед гибелью покаяться, получить отпущение грехов, и стать, как тот пострел, который всюду поспел: и на земле поураганил, и в королевство Божие заблаговременно оплатил билетик.
Но – с приходом христианства – геноциды стали прятать, как кошка какашки, забрасывая лапкой. Кошка, быть может, и брезгует, а куда ей деваться? Совершенно не испражняться? Так помрёт…
Обычно для геноцидов изобретали обоснование в стиле «они сами повинны, они нехорошие были». И мы их не попросту уничтожили – мы их за зло покарали. Бедняков – за лень и тупость (возлюбленный мотив капиталистов – дескать, работали бы больше, могли быть как мы). А примыкающий люд – за его порочность и всяческое непотребство. Турки, вырезая армян город за городом, до сего времени (практически в 2020 году!) говорят, как очень их армяне оскорбляют, и как армяне у турок земли отняли.
-Мы желаем там жить… А они там уже живут… А мы же желаем там жить!
Но – при всех гуманитарных соплях – никакой юридической трактовки геноцида как злодеяния, а не попросту «безобразного поступка» капитализм отдать не может.
Поэтому что он – выстроен на геноцидах, как на фундаменте. И если геноцид воспрещать по-настоящему, тогда придётся и сам капитализм (с его захватным правом мощного, навязывающего свою волю иным) отменить.
+++
Поэтому геноцид армян 1915 года – крайний перед возникновением СССР, как общества новейшего типа – застрял в полосе полу-осужденности. Он до СССР, но он очень близко по времени к СССР. Он, естественно, частично признан злодеянием, в ряде государств – но не так, как гитлеризм, куда мягче и двусмысленнее. Время всерьёз осуждать геноциды в 1915 году ещё не пришло.
Черчилль ещё и попозже закатил геноцид в Бирме, а в США в «Величавую Депрессию» было что-то вроде британских «ограждений», жуть и кошмар… Начни осуждать – не закончишь!
Гитлер – редчайшее и исключительное явление лишь для апологетов мирового капитала. А по совести говоря, ничего редчайшего и исключительного (не считая, быть может, размахов и масштаба) в его деятельности нет. Это рядовая и обычная деятельность империалистической державы, которой занимались и Кромвель, и Наполеон, и кайзер в 1-ю мировую, и английский колониализм, и бельгийцы в Конго, и совершенно: кого не возьми, у всех рыльце в пушку.
По почти всем причинам (включая и делёжку германского наследия) апологеты капитала пробуют выпихнуть фашизм в отдельную социально-экономическую формацию, в нечто небывалое-неслыханное, в нечто принципиально-новое, в корне отличающееся от капитализма.
Новейшего же в фашизме лишь некие элементы его символики, ритуалов да то, что он свои фокусы вытворял под боком русского страны новейшего типа. Занимайся он сиим же самым в прошедших веках – стоял бы в одном бронзовом ряду со скульптурами Кромвеля и Наполеона.
Но ему, можно сказать, «не подфартило» — психические настроения в мире ХХ века, благодаря русским, серьёзно поменялись. Люди стали по другому оценивать «шалости» с геноцидом целых наций, которые, скажем, бельгийскому фюреру Леопольду II (погиб в 1909 году) простили, не смотря[1]. Да ведь и германского кайзера[2], за развязанную им Первую мировую бойню – не судили, и не осудили даже формально!
Если б люди, посещая музеи концлагерей, соображали бы, что глядят в лицо капитализму – они бы мыслили по другому. Но их уверяют, что они глядят в лицо какому-то особенному «нацизму-фашизму», который капитализму чужд и даже враждебен… Как как будто и не было британских концлагерей для буров, с которых немцы скопировали свои концлагеря, как как будто не было опосля 1945 года ни Франко, ни Пиночета, ни Вьетнамской войны…
+++
Вот основная идея моей статьи: осуждение геноцида – не существует раздельно, {само по себе}. Оно появилось и оформилось, как представление о страшном злодеянии, требующем для организаторов суда и экзекуции, лишь вкупе с социализмом, его идеологией и картиной мира.
Лишь в той картине мира, которую несли с собой фавориты, водрузившие знамя победы в Берлине – геноцид есть недопустимое и страшное явление, выходящее из ряда вон и возмутительное о отмщении.
Для капитализма в его чистом виде геноцид народов не является злодеянием, он является там «средством производства» и частью «производственных отношений».
Он считается у англосаксов «грязной работой», для которой ищут «беса для грязной работы» — но конкретно работой, делом, а не уголовно-наказуемым криминальным деянием.
Чтоб это осознать, как говорится, на пальцах, в простоте, представте некоего человека, живущего в доме.
Выясняется, что прежний жилец был убит, и лишь благодаря этому сегодняшний здесь живёт, заместо предшествующего.
-С одной стороны, убийство – нехорошо! – гласит человек – Но с иной, что все-таки созодать?! Меня в наказание выселять?! Так это ж получится некий уже «геноцид меня»… Его погибель – это моя жизнь, осознаете? Осуждая его убийство – вы лишаете жизни меня…
Такой грозный закон капитализма.
Совсем естественным образом америкосы живут поверх индейских могил, а турки – поверх армянских гробов. Никто и не пробует спорить, что они заселили свои земли опосля этнических чисток. Но «окончательное решение вопросца» снимает и истца (уже мёртвого) и ответчика.
А сейчас арабы режут головы французам, и заселяются поверх французских гробов в бывшей Франции – поэтому что оказались посильнее, наглее, агрессивнее, целеустремлённее злосчастных галлов. И что с сиим сделаешь?! Либо арабы французов дорежут, либо французы встрепенутся, и… Не буду «разжигать рознь», и так понятно, каким единственным методом французы могут сохраниться на Земле.
Это весьма, весьма плохо – и то, и другое, но какое другое решение даёт капитализм с его захватным правом мощного?! Если одолеют арабы, расчистив землю своим потомкам – организаторов геноцида французов будут считать не правонарушителями, а геройскими «отцами-основателями» новейшей геополитической действительности…
Сначала капиталистическая Европа выдавила всё из колоний, выстроив из награбленного собственный высочайший уровень жизни. А позже старушка одряхлела, и колонии пришли к ней за своим, дескать, возвращай! У нас-то твоя экономика ничего для жизни не оставила, а у тебя здесь – смотри сколько потребительских «ништяков»!
«Свободное перемещение капиталов», вышибание людьми друг у друга богатства — есть война и ничего не считая войны. А где война, там и геноцид.
Обычно он начинается снутри страны – где одни бойкие единоплеменники всё у остальных отняли, и те подыхают, как при холере. И вот, ярость обобранных направляют во внешнюю среду – идите и ограбьте остальных, как мы вас ограбили, и будет для вас счастье…
Причём, понимаете, что любопытно: изменяются причёски, камзолы, изменяется орудие, наименования, конституции… А этот главный принцип неизменен веками. У тебя всё отняли – для тебя плохо. Иди сам кого-то ограбь – станет отлично.
Лорды отобрали пашню у британских фермеров, а фермеры отобрали землю у краснокожих. Краснокожие же, в своё время, истребили 1-ое население материка, полинезийской расы. Археологи открывают сейчас картины страшного доисторического побоища – краснокожие «серокожим» не оставили даже резерваций в пустынях…
Хоть тыщи годов назад, хоть на данный момент, сейчас, в Карабахе, одно и то же: люд в гроб, землю для себя. Чудилось бы, как много поменялось – а это вот правило нерушимо, как досадно бы это не звучало.
+++
Когда христианская церковь и социализм (мама и отпрыск) вошли в несуразный, но непримиримый конфликт – это предназначило их обоюдный упадок. Христианство без социализма – лицемерие, социализм без христианства – абракадабра.
Но этот упадок жутчайшим образом сказывается на отношениях населения земли к геноцидам! Для рыночных отношений, для капитализма, для социал-дарвинизма ничего криминального в геноциде нет, хоть тресни, они отрешаются осуждать геноциды, даже если их принуждают. Как они могут осудить то, чем живые?!
Как могут Ельцин с Чубайсом осудить геноцид российского народа, который они же сами и организовали? И ведь не из пустого хулиганства же, не от нечего созодать: они тем обогащались. Сами обогатились на этом геноциде сказочно, и большущее количество собственных соратников, союзников по борьбе в миллионеры вывели. Одному гроб, другому рубль. Два гроба – два рубля, и так далее, до самого перечня «Форбс»…
Начни их на данный момент стыдить – произнесут: ну, а что нам было созодать?! Не обогащаться?! Жить в двухкомнатных панельных квартирах без яхт – чтоб, как видите, миллионы российских живые остались?! На такое соглашаются лишь христиане либо коммунисты, а мы ни то, ни другое. Для нас, ельциных, чубайсов – это неестественно.
Ну, не может хищник ощущать боль расчленяемой жертвы! Если он станет ощущать её боль, как свою – он же подохнет! Он же ни одной антилопы тогда расчленить не сумеет!
+++
Мой прогноз: либо одновременное возрождение религии и социализма, без гримасы истории в виде их несуразного конфликта, либо мы захлебнёмся в кровавом аду, во тьме и страхе «чёрных переделов» принадлежности и земель.
Третьего не дано.
Социал-дарвинизм, как идеология, и рыночные дела, как практика – отменяют преступность в злодеянии, декриминиализируют, на самом деле, хоть какое грех, если оно ведёт к обогащению.
Мы уже много из данной нам чаши выпили – но, боюсь, впереди ещё больше придётся выхлебать.
Цивилизация растеряет всё то, что поднимало её над звериным миром, соотносило с «миром другим», не-зоологическим. Она растеряет (и уже много растеряла сейчас) не только лишь культурное наследство и духовные сокровища собственного уклада, но даже и самые прикладные науки (не говоря о базовых). Поэтому что всякое системное и глубочайшее познание основано на этике служения, а не на кураже господства и самодурства.
Мы шагнём в мир, в каком не только лишь Бога не осталось, но не осталось и электро энергии, и законов, и простых оконных остеклений, фабричной обуви, и т.п.
Поэтому что животная борьба за существование просит от человека совершенно других свойств, нежели этика служения общему делу. Перестань быть учёным очкариком – либо станешь трупом в данной нам борьбе!
Мы уже лицезреем, что станет с городками Франции, когда к власти там придут сегодняшние фанатичные арабы-головорезы: навряд ли вас потянет туристом в ИХ Париж! Мы лицезреем какая уверенная в себе тьма прёт из Турции, которая, как клякса, расходится чернотой прямо у нас на очах во все стороны.
И мы лицезреем ещё кое-что: Средняя Азия, в русское время промышленная, академическая, с институтами, самолётами, поездами, космодромами и атомными станциями – мгновенно стала средневековьем в стиле туркменбаши.
Это строить цивилизацию длительно.
Разламывать её – стремительно.
Лишь выпусти Зверька, лишь дай ему свободу в либеральном смысле слова, а далее он уже всё сам сделает.
—————————————————————————-
[1] Леопольд II был жарким приверженцем мыслях колониализма и основал в Африке формально независящее Свободное правительство Конго, став в период с 1876 по 1908 год его личным обладателем. Для роста производительности слоновой кости и, до этого всего, каучука коренное население подвергалось ожесточенным истязаниям и эксплуатации. Зверства в Вольном государстве Конго за период хозяйствования Леопольда II имели, по оценкам историков, «апокалиптические масштабы», население страны сократилось с 30 до 15 миллионов человек.
[2] Вильгельм II погиб 4 июня 1941 года в своём поместье Дорн, (Рейхскомиссариат Нидерланды, 3-ий рейх) в возрасте 82 лет от тромбоэмболии лёгочной артерии, всего за несколько недель до Германского вторжения в СССР. Был торжественно похоронен в мавзолее на местности Дорна, который с того времени стал местом паломничества германских монархистов. Почти все из их собираются тут любой год в годовщину его погибели, чтоб дать дань почтения крайнему германскому императору. Опосля погибели правителя, Дорн и пространство его погребения охранял почётный германский караул. Возгласы о необходимости суда над убийцей 10-ов миллионов человек в Европе раздавались, но к трибуналу, по типу Нюрнбергского, так и не привели.