Становление мысли, Разум нереально разглядывать в отрыве от целеполагания. Это сделалось нам ясно, когда мы обосновали, что интенсивность мышления – ничего не гласит о его качестве, плюсах. Если человек исступлённо, до изнеможения обдумывает предмет пустой, никчёмный (пребывает в схоластическом круге[1] либо в повторяющейся мантре[2]) — то такового «мыслителя» мы склонны быстрее высмеивать, чем почитать. Ничего не гласит о качестве мышления и объём её оперативки. Сундук, набитый самыми умными книгами в мире – как был сундуком, так и остается! Эрудиция может помогать умному человеку в решении задач в уме – но сама по для себя она разумом не является.
Продолжение. Начало: Тут
Захламление памяти не малым количеством несвязных и бессистемных познаний «обо всём понемножку», настолько пользующееся популярностью в современном образовании (буржуазной школе) – создаёт неверное воспоминание образованности, но никакого образования, по сути не даёт.
Попугай, который помнит много человечьих слов – не умнее попугая из тропических зарослей, где нет людей, и где механическая память попугая затверживала другие звуки.
Мы даже обязаны гласить о таком явлении, как «хидиотия» (видите, даже термин пришлось придумать!). Другими словами о возникновении в поле научных познаний «хитрых кретинов», которые имитируют интеллектуальную деятельность по способу подражания (как попугаи звук). Идиотизм такового человека состоит в том, что он совсем не соображает смысла изрекаемых понятий, а хитрость – в том, что он искусно оперирует пользующимися популярностью понятиями, чтоб побираться, получать оплату, созодать карьеру и т.п.
Другими словами хидиот, подобно цирковому зверьку, сообразил, за что дрессировщики выдают сахар – и механически копирует прибыльную манеру поведения, совсем не понимая и не разделяя её изначальных мотивов.
Это – одно из огромного количества проявлений мимикрии и приспособленчества в жив природе, схожее смене цветов у хамелеона, линьке у зайца, но лишь в сфере интеллектуальной, речевой и письменной деятельности.
Даже если считать Хрущёва и Горбачёва не хидиотами, а некоторыми «агентами 007», внедрёнными во неприятельскую среду, нереально без хидиотии разъяснить поведение служащих и пособников Хрущёва и Горбачёва.
Нехитрые мотивы зоологического приспособленчества, звериной мимикрии в среде – поменяли у большущего количества функционеров осознание, понимание, осмысление и внутреннее принятие декларируемых мыслях.
***
Хидиот – далековато не постоянно полоумный. Время от времени хидиот мыслит очень и очень активно, в формах очень вычурных и сложно-многочленных. Хидиотом его делает не та либо другая интенсивность мышления, а отсутствие целеполагания, утрата сущностной цели, сущности перерабатываемой мышлением идеи.
Если человек употребляет слова и образы, идеи строительного искусства, строя дом либо другой объект – это одно. А если человек вызубрил словарь строй определений, целую многотомную энциклопедию, и повсевременно сыплет строй определениями, разбираясь во всех их колерах, а дома строить и не задумывается – это хидиотия.
Такая распространённая сегоднящая мода получать «высшее образование» не как профессию для трудовой самореализации, а просто «чтоб было», чтоб гордиться дипломом и ни денька позже не работать по специальности.
Поэтому для мышления ясность цели мыслительной деятельности – еще важнее, чем ясность познания хоть какой из прикладных деталей. Постановка цели делает разумное разумным, запускает поиск средств, адекватных цели, что и выражается в форме умозаключений (а по другому для чего их созодать?!).
Люди, которые знают, для чего они делают то, что делают, остаются в поле рациональности даже если ошибаются в технических деталях. Люди, которые не знают, что и для чего они делают – могут потрясающе обладать той либо другой технической информацией, но на самом деле они – безумцы, невменяемые существа.
Само психиатрическое понятие «адекватность» подразумевает адекватность мысли чему-либо, поэтому что недозволено быть адекватным просто так, никакому образцу не соответствуя. Что все-таки касается психиатрического понятия «вменяемость» — то сама философия корня слова указывает нам, что «вменённое» есть привнесённое снаружи. Вменяемость – есть соответствие личного мышления некоторым общим (а поэтому снаружи в человека привнесённым, вменённым ему обществом в обязанность) ценностям.
Человек, потерявший ориентиры целеполагания – по определению уже невменяемый и неадекватный.
1) Абсолютная правота – как таинство, непостижимость («Бога человеком нереально видети, на Негоже не смеют чини Ангельстии взирати» — поют о этом в Церкви)[3].
2) Правота, кажущаяся нам абсолютной – из-за нашего полного согласия с высказываемым. При недопонимании собственной субъективности и относительности – плодит фанатиков, сектантов, изуверство и мракобесие.
3) Рациональная неправота – мировоззрение, которое не кажется для вас верным, но владеет целостностью, внутренней логикой, и, самое основное – понятно для вас в изложении. Вы отрицаете вывод – но осознаете, как к этому выводу пришёл ваш оппонент.
4) Бред, патологические бреды – это мировоззрение, которое не только лишь кажется для вас неправильным, да и не владеет внутренней логической связью, несуразно исходя из убеждений системности построения, не содержит внутри себя никакой анатомии рациональности (того, что названо КМЛ – «оптимальным зерном»).
***
Кроме способности решать ту либо иную задачку средствами Разума важную роль играет и желание её решать. {Само по себе} это желание не возникает из способности: если я могу свалиться с балкона, из этого совсем не следует, что я желаю оттуда свалиться.
Как следует, желание оказывается наиболее принципиальным (первичным) фактором, чем техно возможность. Разум человека не работает по принципу «могу-решаю». Он работает по принципу «желаю – ищу решение».
Когда желание не совпадает с способностями, то подтягивание способностей до уровня желания воспринимает вид научно-технического и общественного прогресса. Другими словами, расшифровывая понятие «развитие» укажем, что это процесс подгонки способностей общества до уровня его желаний, поиск недостающих средств под заблаговременно заданную цель.
Сиим развитие (прогресс) различается от обычный переменчивости, мутаций, которые тоже изменяют состояние системы, но не в желаемую (заблаговременно заданную) сторону, а куда попало, втемную и случаем.
Развитие (прогресс), в отличие от слепых мутаций, управляется волей – и поэтому постоянно имеет энергетическую «стоимость», накладные издержки. Выскажемся так: людские желания требуют жертв, выбор меж задачками значит отказ от невыбранных задач. Что-то приобретая, мы сразу что-то и теряем. Издержки на умственное решение определённой задачки «обесточивают» какие-то другие, побочные и посторонние для данной задачки наслаждения.
А поэтому, естественно, ни Разум, ни Прогресс не есть сами по для себя – как электроприбор не работает без источников питания. И, что фактически наиболее принципиально – ни Разум, ни Прогресс не воспроизводят сами себя. Далековато не факт, что отпрыск академика обязательно захотит подняться до уровня собственного отца, а не перевоплотиться в шалопута.
Оттого, что отец умел решать какие-то умственные задачки, совсем не следует, что его отпрыск захотит их решать. Если развитие – это погоня средств за целями, то деградация, напротив – сведение целей до наличных средств, отказ от накладного и жертвенного поиска.
Сохранение наследства цивилизации (не говоря уж о его пополнении) – волевой и энергетически-затратный акт, требующий определённого фанатизма в служении.
Этика служения (вырабатывавшаяся тысячелетиями в рамках культа) решает самую важную задачку цивилизации. Она делает поведение цивилизованного человека независящим от текущих выгод и наслаждений. Сиим различается носитель цивилизации (Хранитель) от её паразита, охотно потребляющие все блага разума с потребительским цинизмом.
К примеру, коммерческий книгоиздатель – паразит цивилизации. Он издаёт книжки лишь пока это ему прибыльно и такие, какие ему прибыльно. При перемене конъюнктуры он немедля перемётывается в остальные сферы занятости. Таковой человек потребительски паразитирует на наследстве цивилизации, но совсем не обременён её сбережением.
Напротив, идеологический библиотекарь – выступает носителем и хранителем цивилизации. Его поведение отвязано от всех текущих конъюнктур: он бережет определённый свод святынь и в критериях невыгодности такового поведения ему лично, и даже ценой жизни.
Почему так выходит? Почему в современном обществе население цивилизации настолько отчётливо разделилось на её хранителей, её паразитов, и совсем сторонних ей людей каменного века, людей, умственно-неразвитых до таковой степени, что они неспособны даже паразитировать на её дарах?
Почему единая система образования и воспитания (централизованная в ХХ веке всюду, но два раза и три раза в СССР) – не производит одного продукта? Почему физику либо философию изучают все, но для одних она в итоге святыня, для остальных – предмет спекуляции, утилизируемый под личные нужды, а для третьих – совершенно оказывается «за бортом», не понятая и не усвоенная?
Почему одни желают служить физике, остальные желают, чтоб она служила им, а третьи совершенно не находятся с наследием физических наук ни в которых отношениях?
Ответ на этот вопросец даёт теория проблематизации.
***
Проблематизация – рассматривается нами, как постановка вопросца и, самое основное – личный энтузиазм к ответу на этот вопросец. Все умственные задачки во Вселенной первично делятся на данные и не данные человеком себе.
Разум может ответить на поставленный вопросец – может быть, не сходу, но в перспективе – постоянно.
Но Разум не будет отвечать на не поставленный вопросец – хотя бы поэтому что он не желает этого созодать (и при всем этом владеет свободой воли!).
Никакие задачки (начиная с задачки простого выживания) не есть для человека, пока он их впереди себя не поставил (пока не проблематизировал их себе).
Логический аппарат для решения препядствия быть может развитым либо простым, массивным либо слабеньким; но никакой логический аппарат не станет решать задачку, которую перед ним не поставил владелец, человеческое «Я».
Скажем больше: как развитие, так и деградация аналитических возможностей людской мысли неразрывно соединены с постановкой задач, с желанием (либо нежеланием) отыскать их решение.
Так и возникает «видимость негатива» в обществе, где препядствия поставлены. Другими словами, фигурально выражаясь, «светлое смотрится тёмным, а тёмное светлым». Пока неувязка не ставилась разумом – её как как будто бы и не было! Для Разума неувязка возникает лишь вкупе с её постановкой, и здесь же возникает боль от её нерешённости, ибо неувязка уже поставлена, но ещё не решена.
То, о чём мучительно, напряжённо думаешь – жжёт и мучит. А то, о чём и мыслить запамятовал – вроде бы не существует совсем. Есть два метода «снятия» препядствия: её принципное решение – либо уход от неё, деактуализация темы. Это касается не только лишь абстрактно-теоретических заморочек высочайшей науки, да и самых, чудилось бы, тривиальных заморочек голода, бедности, террора и т.п.
К примеру, как коммунисты поставили вопросец о преодолении голода – сходу же сделалось видно, что в мире много голодных. Аналогично случилось и с нищетой, и с репрессиями. Проблематизация темы открыла саму тему, которой ранее, для простых мозгов, вроде бы и не было (поэтому что не стояло в повестке).
Если правительство не ставит впереди себя задачки прокормления всех голодающих – то ему глубоко наплевать, сколько у него голодающих (нищих, репрессированных и т.п.). Оно из их существования не делает препядствия, не ведёт учёта, а поэтому не только лишь не воспринимает, но даже и не соображает упрёка по их поводу.
Попытайтесь британскому королю эры «ограждений» предъявить обвинение в массовом голоде и высочайшей смертности (каковое наши бойкие публицисты повсевременно кидают русской власти)! Повелитель, как и российский правитель (и современные президенты) – произнесет: «а я здесь при чём?! Бог наслал мор, за грехи их, так в природе устроено, рынок так обусловил – а рука его невидима, и воля неисповедима», и т.п.
Если власть не приняла на себя некоторую обязанность – то она вроде бы и невиновна в её неисполнении. У короля не было задачки подкармливать собственный люд – а поэтому хоть какой голод не вменяется королю в ответственность (как и «Величавая Депрессия» «демократически избранным» президентам).
Ещё в основном значимость проблематизации (либо отказа от неё) сказывается на интеллектуальной жизни в наиболее удалённых от быта сферах: в области базовой науки, культуры, литературы, философии и т.д.
Неувязка возникает перед мысленным взглядом лишь опосля того, как она поставлена, и если это касается даже темы массового голода, то уж темы традиционной литературы вдвойне и втройне касается.
Без проблематизации вопросца не только лишь нет его решения, но нет даже и волнения по поводу отсутствия решения!
На самом деле, вся сокровищница людской мысли и цивилизация оказываются заложницами желаний, хотений 1-го поколения. Если оборвать преемственность культуры и поступательность развития хотя бы в одном поколении – последующему уже придётся начинать с ноля, ибо дезактуализированное наследство – потеряно, преобразуется в практически непонятные иероглифы археологических раскопок.
Человек не желает проблематизировать сложные вопросцы себе – поэтому что это энерго издержки, дискомфорт несоответствия целей средствам, тяжёлый труд по «добору» средств для больших целей. Человеку куда проще понизить цели до средств, чем средства подтягивать до целеполагания. Отсюда и дегенеративный рыночный призыв «жить по средствам», предусматривающий высушивание жизни твердой экономией, как как будто бы средства – постоянная константа, неспособная расти параллельно потребностям!
Свобода воли человека подразумевает, что он сам решает, чем ему заниматься, и о чём мыслить.
Решая свободно – он может решить мыслить не много, либо совершенно не мыслить.
Но это и есть ситуация всесторонней деградации, утраты цивилизованного вида жизни, с которой мы столкнулись.
А всё поэтому, что не соображали централизованный нрав «кристаллизации» людской мысли, наивно считали, что совокупа открытий мозга – случайно-хаотическая совокупа бессистемных находок, бесструктурно поставленных опытов…
Настало время поглядеть на строение Разума по другому…
Что мы и создадим в последующей главе.
(Продолжение следует)
—————————————————————
[1] Другими словами его умозаключения формально верны, структурно сложны, богаты формами исходя из убеждений систематизации, имеют внутреннюю аргументацию, но на самом деле собственной – глупы и отвлечённо-оторваны от действительности.
[2] Неизменное повторение одних и тех же слов (мыслеобразов) как заклинаний.
[3] Это и есть породившая рациональную науку вера в существование Единой Правды, без которой не быть может ни поиска Правды, ни обсуждений. Пессимизм теории заключается в принципной непостижимости всей полноты Правды – другими словами никакая из наук не быть может завершена, окончена, не может сложиться в замкнутую форму, чуждую новеньким открытиям и исканиям. Оптимизм же теории Единой Правды в том, что к ней можно приближаться, и есть приметы такового приближения, делающие человека, по одной шкале – высокообразованным, а по иной – святым. Ни образованный, ни святой не знают всего. Но они знают еще больше (и поглубже) всех других.