ПОТАЁННАЯ СИЛА ИНДИЙСКОГО НЕПРОТИВЛЕНЧЕСТВА
Одно из древних стран мира — Индия продолжает сейчас пребывать посреди самых экзотичных и таинственных государств современности. Сразу её, вместе с Китаем, принято относить к одной из самых старых глобальных цивилизаций, коими обычно числятся державы, достигшие высочайшего уровня публичного развития, вещественной и духовной культуры. Неразгаданная в течение 1000-летий потаенна и полностью доступная физическим ощущениям действительность — таковой предстаёт перед нами Республика Индия, по численности населения 2-ая страна мира.
Я не берусь разгадать тайну вечно старой и вечно современной Индии. Это было бы не лишь самонадеянно, но и очень тупо. Схожая задачка непосильна ни мне, ни кому-то другому по той обычной причине, что Индия, как такая, по-видимому, остается загадкой до скончания веков, причём не лишь для чужеземцев, но и для самой себя. Наиболее того, быть может, конкретно в данной нам загадочности заключены вся сущность, сокрытый смысл и потаённая сила данной нам страны и населяющих её бессчетных народов.
Как и в отношении Китая, применительно к Индии тоже можно что-то подсмотреть, лишь прикоснувшись к народной мудрости и культурному наследству данной нам величавой державы. Начну с фольклора. Выражающие народную мудрость индийские пословицы, выставленные в сборнике «Пословицы и поговорки народов Востока» (М., 1961), распадаются на две части — древнеиндийские пословицы и поговорки и пословицы и поговорки хинди. Они различаются не лишь по времени их происхождения, но и по духу восприятия народными мудрецами мира вокруг нас и актуальному кредо народов Индии.
В индийской древности народные мудрецы лицезрели мир трезво и жёстко, и их отношение к нему было обострённым и нетерпимым. Напротив, у народов, говорящих на языке хинди и близких к нам по времени собственного проживания, преобладают ноты страдательности и обречённости. Если древнейшие индийские мудрецы настаивали на том, что «шип в ноге шипом и вытаскивают» (здравомысленный принцип — «око за око»), то в наиболее поздний период индийцы уже утверждали, что «без мучений счастья не достигнуть», «в страданиях время тянется длительно» и «в ком совесть есть — тому фортуны нет». В первом случае довлел дух борьбы, активной деятельности, во втором — преобладает склонность к пассивности и недеянию.
Разъяснение данной нам контрастности таится не столько во временном факторе (архаика и современность), сколько в смене внутренних мировоззренческих ориентиров народов Индии. Индийская древность характеризовалась господствующим духовным и ментальным воздействием северян-ариев. В наиболее поздние времена фаворитные позиции в Индии перебежали к южанам-дравидам, и уже их актуальное кредо сделалось преобладающим. Тем не наименее, арийская составляющая в стране совсем не пропала и до этого времени продолжает оказывать серьёзное действие на социально-политические процессы, происходящие в Индии. В силу этого не будет преувеличением сказать, что, подобно Китаю, индийская цивилизация тоже держится на собственных «2-ух китах», которыми являются арийская и дравидческая идеологии.
Эти два начала — арийское активное (надприродное) и дравидческое пассивное (гармоническое с природой) — сейчас не просто находятся в культуре индийской цивилизации, но составляют в ней те единство и борьбу противоположностей, которые охарактеризовывают индийский дух, делая его {живым} и повсевременно обновляющимся. И оба эти начала напитали собой религиозные учения индийских народов — индуизм и буддизм. При всем этом индуизм вобрал в себя спонтанные идеи творцов Вед (XV–X века до н. э.) и Упанишад (VIII–V века до н. э.), а буддизм был личностно выношен и подвижнически выстрадан Сиддхартхом Гаутамой из рода Шакьев (VI–V века до н. э.), получившим имя Будда («Просветлённый»).
По отношению к индуизму буддизм выступает как некоторая обновлённая «древняя» вера, в которой народный культ приятия мучения как духовно облагораживающего фактора подвергся Буддой резкой критике и вылился в учение о полном, осознанном и активном отвержении мучения. Но сам путь поэтапного добровольческого избывания человеком бытийного мучения преобразуется в буддизме в изнуряющий разум и сердечко страдательный процесс. Тем не наименее, самым основным и в высшей степени положительным в буддизме является, на мой взор, практическое выведение человека на путь внутреннего нравственного преображения, путь борьбы с самим собой и за самого себя.
Современная Индия ассоциируется у нас с именами Махатмы Ганди и Джавахарлала Неру и их борьбой за освобождение Индии от британского колониального владычества. Мохендас Ганди (1869–1948), принадлежавший к варне (касте) вайшьев и наиболее узнаваемый под именованием Махатма («Величавая душа»), будучи одним из управляющих и основным идеологом движения за независимость Индии от Англии, выступал за ненасильственное сопротивление оккупационному режиму путём бойкота британских продуктов и учреждений. Возглавив Индийский государственный конгресс (ИНК), он в международном плане являлся активным приверженцем всеобщего разоружения. Во внутренней политике он решительно боролся против дискриминации представителей варны неприкасаемых, хотя и считал требование их общественного равноправия очень конструктивным.
Его протеже и преемник на посту фаворита ИНК Джавахарлал Неру (1889–1964), происходивший из варны брахманов и прозванный Пандитом («Учёным»), столкнувшись с фиаско идеи разоружения, инициировал международное Движение неприсоединения, добиваясь «нейтралитета» и равной удалённости от капиталистического Запада и социалистического Востока. Но на практике он отметился поначалу сближением с НАТО (во время конфронтации с Китаем), а потом симпатией к Русскому Союзу.
В конечном счёте, уже в качестве премьер-министра правительства Индии Джавахарлал Неру сосредоточил свои усилия на примирении всех народов Индии, муниципальном плановом регулировании производства и рыночной экономике. При всем этом он ввёл монополию страны в важных отраслях производства (вооружение, атомная энергетика и жд транспорт), а также произвёл национализацию Запасного банка Индии и установил муниципальный контроль за деятельностью личных банков. Было также введено ограничение размеров помещичьего землевладения.
Даже говоря о таковых больших фигурах, как Ганди и Неру, фигурах мирового масштаба, мы обязаны были упомянуть касты (варны) вайшьев, неприкасаемых и брахманов. При всём стремлении наиболее поздних управляющих Индии осовременить свою страну и придать ей вид демократического страны кастовость, хотя официально и отвергается, но практически продолжает сохранять свою живучесть и влиятельность. Причём не лишь кастовость, но и вся многолетняя архаика, опутавшая разум и душу бессчетных народов Индии.
Глубочайший мыслитель, наделённый отменным здравым смыслом, Джавахарлал Неру периодически принимал давление архаики в стране как собственного рода проклятие, нависшее над Индией.
«У нас, — отмечал он, — очень много наследства прошедшего» («Открытие Индии». Кн. 1. С. 381).
Испытывая чувство гордости за индийско-индуистское «великодушное наследие», Неру, тем не наименее, всё же больше тяготился им, чем радовался ему. Впереди себя он ставил задачку освобождения от «расслабляющего воздействия» данной нам великодушной архаики, которая «мешает нам осознать самих себя и весь мир». (С. 388).
В свою очередь Махатма Ганди, отмечая плюсы и минусы собственной величавой страны, заявлял о своём «обручении» с Индией, о «обязанности» ей всем. В обручении же как таковом постоянно на 1-ый план выступает даже не любовь, хотя без неё обручение теряет собственный внутренний смысл, а чувство неизбывного долга, который хоть какой приличный человек должен выполнить до конца, чего же бы это ему ни стоило.
«У неё (Индии — А.А.), — признавался Ганди,- еще больше недочетов, чем я вижу. Но тут есть чувство нерасторжимости»
Конкретно эта нерасторжимость придаёт индийскому миру свойство цельности, но сразу и состояние отчуждённости от всего остального людского общества.
В этом ощущении территориальной цельности и духовной нерасторжимости у Рф и Индии много общего, но и хорошего — тоже. Как никакой иной люд в мире россияне дорожат своим Отечеством, будучи сразу большенными патриотами собственной малой родины — места, где они родились и духом которого пропитались навеки. И не просто дорожат, но готовы жертвовать своими жизнями ради общего целого. И эту свою жертвенность россияне обосновывали не единожды на протяжении собственной тысячелетней истории.
Что же касается чувства нерасторжимости, то оно у нас, россиян, континентальных евразийцев, европейцев и азиатов чуть ли не в равной степени, значительно различается от индийского. По интенсивности оно, это чувство, быть может, беднее индийского, чисто странового, а поэтому и наиболее концентрированного. Но по ареалу собственного распространения чувство нерасторжимости у россиян намного богаче и всеохватнее. Россиянин, российский в первую очередь, мыслит себя всечеловеком, частичкой мира и Вселенной. Причём принимает себя не как гражданина мира, а конкретно как человека совершенно. И эта всечеловечность часто вступает в россиянине в конфликт с узеньким, «квасным» патриотизмом.
Но это сходство, пусть даже частичное, подразумевает, что мы могли бы стать друзьями с индийцами, а наши страны способны заключить меж собой крепкий и неуязвимый альянс. Вправду, внутреннее притяжение меж Россией и Индией было давно. Ещё тверской негоциант Афанасий Никитин, посетивший Индию во 2-ой половине XV века (во времена господства там завоевателей-мусульман), отмечал возможность максимально тесноватого духовного сближения с коренными народами данной нам страны. Так, доверительно открыв им свою христианскую веру, он повстречал со стороны религиозных индусов не вражду, а подлинное дружелюбие, позволившее россиянину добиться полного взаимопонимания с иноверцами. К тому же и вещественный товарообмен уже тогда предоставлял обширное поле деятельности меж нашими странами.
Будь Индия территориально к нам поближе, наверняка, союз наших государств мог бы и состояться. И этот союз полностью мог бы помешать арабо-персидским и английским завоеваниям Индии и совершенно поменять судьбы наших государств и народов. Но основная неувязка тут заключается даже не в географии, а в ментальности и актуальном тонусе населяющих наши страны народов. Лев Гумилёв не случаем много внимания уделял «пассионарности» различных народов. Если применить этот аспект к Рф и Индии, то придётся признать, что Наша родина не лишь не растратила этот актуально принципиальный ресурс, а продолжает его копить, даже иногда во вред сиюминутному конъюнктурному благополучию. Индия же тысячелетиями холит и лелеет свою пассивность, предпочитая своё «великодушное» недеяние активному практическому действию.
Фото: РИА Анонсы, Виталий Белоусов
В этом союзе, будь он осуществим, Наша родина не лишь обязана была бы взять на себя роль фаворита, но, по чувству искренней дружбы, должна была бы стать собственного рода буксиром, стремящимся вынуть собственного величавого друга из объятий многолетнего прошедшего. В начале XX века мы уже пробовали сделать схожий опыт с полуторамиллионной по популяции «отсталой» Монголией, выдернув её из феодализма и предложив ей социалистический путь развития. Пока мы её заваливали кредитами и напичкивали своими спецами, всё было отлично. Но стоило оборваться данной нам дорогостоящей для нас связи, и в Монголии всё стремительно возвратилось на круги своя. Наиболее того, юные монголы в угоду Западу уже молвят сейчас о «русской оккупации».
По причине пограничного существования Индии меж прошедшим и реальным (конкретно реальным, а не будущим!) гласить о её вероятном мировом лидерстве в наиблежайшие 100–200 лет, как досадно бы это не звучало, не приходится. В отличие от честолюбивого Китая, с которым, к слову, у Индии сохраняются очень напряжённые дела, страна «полудённого моря», полная чудес, эта птица Феникс из «Арии индийского гостя» (опера «Садко» Николая Римского-Корсакова), сейчас сосредоточивает свои силы только на выживании. Это, пожалуй, единственная страна в мире, где совсем не от неплохой жизни есть «две экономики»: экономика для богатых и экономика для бедных.
Но жизнь населения земли, надеюсь, не завершится через один либо пару веков. Даже через 100 лет при сегодняшнем обезумевшем темпе развития мир можно будет не выяснить. И переменится он не лишь снаружи: сами ценности будут другими. Если сейчас в мире нужна энергетика нарциссической, эгоцентричной, юной выскочки — США и отлично организованного, дружного и мобильного старого Китая, вековое завтра может запросить уже нечто совершенно другое: тоже древнее, но медленное, вдумчивое, мудрейшее и не приносящее населению земли вреда. В этом случае без опыта многотысячелетнего и многострадального выживания, каков накопила Индия, населению земли не обойтись.
Старая Индия не полностью вписывается в современный мир по почти всем причинам. Но далековато не все из их имеют нехороший для населения земли и человечности нрав. Напротив, «страна чудес» сохранила и пронесла через тысячелетия такие черты собственной духовности, которые достойны не лишь почтения, но и воплощения в жизнь для укрепления духовности населения земли. Упомянутые выше принципы непротивленчества, ненасилия, недеяния, разоружения, неприсоединения, отстаиваемые в различное время различными индийскими руководителями, лишь помешанным на обезумевшем активизме людям могут показаться несуразными, неразумными и утопическими. На самом деле в их заложен глубочайший положительный смысл.
Сейчас мир близок к тому, чтоб в сумасшедшей гонке наперегонки со временем и с принципом достаточности с разгону врезаться в гору неизбежности, обусловленности и необходимости. Набив для себя шишки на лбу (это в наилучшем случае!), мы вольно либо невольно должны будем задуматься о смысле жизни, её многогранности и диалектичной противоречивости. А, задумавшись, мы должны будем создать себе кое-какие выводы. И величавая созерцательница — Индия даёт нам возможность взвесить на весах вечности и найти, что важнее для населения земли и человечности — сумасшедшая гонка по актуальному полю, с пеной у рта и выпученными от алчности очами, либо размеренная, стабильная жизнь в ладу со временем, разумом и совестью.
В практическом плане конкретно для Рф я пожелал бы на данный момент нашим руководителям поразмыслить над шагами и мерами Джавахарлала Неру, сосредоточив свои усилия на примирении народов Рф, муниципальном плановом регулировании производства при сохранении рыночной экономики там, где это нужно. Хорошо было бы и нам ввести монополию страны в важных отраслях производства, включая вооружение и энергетику в целом, а также сферу транспорта. Издавна уже навязываются меры по национализации Центрального банка Рф и установлению муниципального контроля за деятельностью личных банков. Пора уже размонополизировать русское сельское хозяйство.
Мир сейчас не просто обезумел, но, судя по США, вступил в стадию аффекта, когда всё разумное с ходу отметается и на 1-ый план выступает взрыв чувств, сопровождаемый спонтанностью движений, истеричными криками и неконтролируемой яростью. Выходя за рамки клинически допустимого, безумие разливается по всему миру, превращаясь в эпидемию, причём еще наиболее ужасную, чем КВ-19. Наша родина обязана объединиться и начать разрабатывать вакцину разумности, применив оную в первую очередь в отношении самой себя. Ибо хорошем это чужестранное безумие для нас и для мира очевидно не кончится.
Александр Афанасьев